Его «Тени» стали брендом. Издательство поставило на конвейер то, что раньше было святым. Слова… Они сопровождают каждого, как тени. Но каждое из слов бывает особенным, дышит и ранит, воскрешает и умертвляет. А я растеряла свои слова. Я почти потеряла даже собственную тень. Ей слишком мало света, ее практически не видно. Лишь иногда она плетется за мной в магазин да покорно опускает голову, когда я читаю книгу, или гладит вместе со мной кошку, которую я просто не смогла оставить на произвол судьбы. Еще два месяца назад она была взъерошенным мокрым котенком, забившимся в картонную коробку на автобусной остановке. Когда я взяла котенка на руки и увидела спокойные улыбающиеся глаза, то не могла сдержать слез от понимания, насколько животные ближе к Богу. В глазах людей я часто «читаю» безумие, жажду и гнев, в глазах кошки, собаки или лошади — да кого угодно, вы никогда не увидите отражения этих пороков.

Семейный ужин. За столом несколько поколений — мы со Славой, сын с молодой женой и их ребенок, мой внук, играющий с тенью. Нам кажется, что завтра все будет иначе… Но карусель будней кружит без остановки. Извечная колея — старики уходят, на их место приходят люди с такими же фамилиями, заботами и мечтами. Мы все стремимся в будущее, летим навстречу новым событиям, думаем о том, как бы поскорее исполнить мечты и цели, планы и обещания, но достигаем только могилы. Сколько желаний выскользнуло из жизни… Грустные мысли тенью ложатся на разум. «Нет, я не Байрон, я другой…» Другая. Каждой из своих шестидесяти (по подсчетам биографов) женщин поэт говорил: «Без тебя я не могу жить» — и, попав в мишень каждой из этих женщин, отправлялся на поиски следующей. И лишь одна ответила ему: «Это очень легко — умереть, это так поэтично, романтично; но жить с женщиной, стать женатым… это совершенно бессмысленно». А что было бы, если наши жизни не оказались разорваны пулей, а сложились бы вместе, как два пазла? Любили бы мы друг друга все эти годы? Смогли бы создать семью и вырастить сына? Да и если бы я отвергла Славу, то какой путь ожидал его? Быть может, он запил и никогда не стал бы известным писателем или же встретил более красивую и любящую женщину, чем я?.. А если бы Адам не съел яблоко?.. Боже мой, я до сих пор сомневаюсь… А ведь мне грех роптать на жизнь, которую я могла и не прожить… Меня постоянно кто-то спасал — Таня поставила меня на ноги, Паша позволил прочувствовать глубину любви, Слава защитил от одиночества и не дал в обиду горю.

Парк. Мощный дуб раскинул ветви и бросил на асфальт тени. Жизнь, как тень, всегда необъяснима. Слава с тревогой посмотрел на черного ворона, оставляющего следы на моей тени, и решил отвлечь от меня печаль: «Светочка, посмотри на облака… какие они нежные и воздушные…» — «Крышка Вселенной…» Смешной, любимый муж, который вернулся в юность — в истинное обожание природы и мира, а не денег и важных связей. «Жизнь — это не математика, это поэзия, — ответила я ему улыбаясь, — и чудеса…» Мы вместе шаркаем ногами по опавшим листьям и смотрим на небо — ведь именно там расписаны истории наших судеб. Наверное, наша прогулка и есть счастье в зрелом закате. Ворон взмахнул огромным черным крылом…

Через два дня мне исполнится 75 лет. Стою возле зеркала, примиряю платье, которое купила по случаю дня рождения. Смотрю на седые пряди, глубокие морщины и сутулую спину. Почему старость так некрасива? Почему время калечит тело и приводит мысли только к воспоминаниям? Сколько же вопросов скопилось за все годы.

Быть может, кто-то когда-нибудь обнаружит мой дневник под скопищем ненужной макулатуры, прочтет и улыбнется женской наивности или выбросит в мусорный бак, сочтя выписанную историю скучным рассказом, лишенным сюжетных искр и острых драматических поворотов. Это дело каждого. Но я лишь записывала свои мысли для того, чтобы передать маленькому сердцу, бьющемуся в большой вселенной то, что любовь есть. Не сделка, которая считается браком, не страсть, похожая на мелодраму, не животный инстинкт, за которым охотятся многие люди, а чувство глубокого уважения к чужой жизни и желание украсить ее радостью и красотой. «Я люблю тебя» должно звучать из сердца, а не из головы.

В моей жизни ничто не упущено. Кроме рождения, окутанного тенью. Я никогда не знала свою мать. Только Таня рассказывала мне о ее тяжких мучительных переживаниях о том, как она не хотела, чтобы я рождалась на свет.

Все мы следуем за модой — религией, карьерой, семьей, только для того, чтобы найти счастье. Но все это лишь призрачные тени будущего. Когда Паша уходил на фронт, он сказал мне: «Знаешь, что отличает женщину от мужчины? То, что она может следовать за ним…» Теперь я не только понимаю это, но и живу, следуя за ним.

Слава все реже берет в руки авторучку. Он может часами задумчиво смотреть в окно, как будто провожает жизнь долгим печальным взглядом, или читать газету. Я вижу, как он бессилен перед старостью. «Ты помнишь Пашу?» — прохрипел он через газету. «Интересно, если бы он не погиб в этой чертовой войне, как бы сложилась его жизнь?» — не дождавшись моего ответа, он продолжил говорить о том, с кем жило мое сердце, пока я в который раз досматривала свой любимый фильм «Любовь побеждает все»…

Любовь побеждает.

На мостовой лежат светлые полосы от освещенных окон. Между ними — безмолвные тени, обреченные на вечный покой. Все это неприкаянные души. В отражение корявой старой ветки закована душа пьяницы, который когда-то был банкиром, проигравшим жизнь в казино. Захлебнулся от водки. В рай не пустили, ад уже забит особо тяжкими грешниками, поэтому пришлось стать тенью. Здесь много отражений. Столько же, сколько историй. Проститутка со взъерошенными волосами, попавшая под нож маньяка. Богач с сигарой в зубах, застреленный на веранде двухэтажного особняка. Актриса, подсыпавшая яд своей сопернице. Колдунья, возложившая на язычество большие надежды. Настоятель монастыря, насилующий под страхом смерти послушниц. И даже продавец мороженого, обсчитывающий детей на три копейки. Все несут наказание за свои деяния. Они, как маленькие дети, поставлены в угол.

Мой ангел проводит мне экскурсию по неведомым мирам. Не зря православная бабка говорила мне, что с близкого расстояния видишь камень горы, а не всю гору. Я вижу жизни своих близких и родных, знакомых и незнакомых. Многие из них истощены и опустошены, они неприкаянно ходят по земле, жалуются на судьбу и без умолку болтают о своей нищете, превращаясь раньше времени в тень. А вот и сияющие жизни, они как звезды на темном покрывале. Среди современной убивающей суеты встречаются люди сильные духом, которые скромно, не кичась, совершают благие дела, и добродетельность для них образ жизни, а не подвиг.

То, что раньше казалось мне глобальным и невыносимым, отсюда видится легким, как щелчок пальцами, и маленьким, как иголка в стоге сена. Я все вижу и слышу, но уже не чувствую многих вещей, например, не знаю, какой на календаре месяц, холодно на улице или тепло, ветер или штиль, шумно или тихо. Через девять дней мне предстоит серьезный разговор с Богом. Впереди — восемь дней для просмотра собственной жизни. Ожидание не вызывает у меня страх, колющий сердце, я не так много пожил, чтобы создать галерею грехов. Волнение, скорее, легкий мандраж, как перед экзаменом, но только не государственным, а духовным.