– Погоди, полоумная! Ты что же хочешь, чтобы я тебя поголовке гладила, ах, Степушка, умница, денежки украла, так, что ли? Скажиспасибо, что я ничего не скажу Матильде! Ей сейчас только этой радости нехватало!

Вдруг Степанида обернулась, на лице ее была написананеподдельная ярость.

– Ты что все меня воровкой костеришь? Никакая я неворовка, я нашла денежки и не собираюсь никому их отдавать, мне они самойнужны! Ишь чего придумала – отдать! Накося, выкуси!

И она показала мне кукиш. От неожиданности я опешила.Воспользовавшись моим замешательством, она схватила свою куртку и выскочила задверь.

И тут же я услышала за спиной голос Валерки:

– Что это был за крик, Аська?

– Ох, Валерка, плохие дела, и впрямь дерьмистые!

– А что такое? Чего она вопила?

– Да эта дура уперла двенадцать тысяч…

– Старыми или новыми?

– Долларами не хочешь?

– Чего? – оторопел Валерка. – Двенадцатьтысяч баксов?

– Да, двенадцать тысяч баксов. И мало того, тристадолларов уже дала в рост!

– Как в рост? – не понял Валерка.

– А вот так! Своему приятелю из школы, который проигралв карты триста зеленых, она дала взаймы, с процентами!

– Не слабо!

– И еще написала отцу в Канаду, что он можетвозвращаться, у нее теперь денег куры не клюют! – возмущенно вопилая. – Ты видал такое?

– Да, та еще оторва, – проговорил Валерка. –Но у кого же она эти бабки стибрила?

Я рассказала Валерке все, что знала.

– Слушай, но ведь это по-настоящему опасно! –заключил он.

– То-то и оно! Только вот Матильде нельзя ничегоговорить! Она так расстроится, что может даже сорвать спектакль…

– Да, ты права! Придется нам с тобой этим заняться! Всеэти театральные дела – мура по сравнению с этим. Девчонку могут и угрохать, даи самой Матрене тоже может не поздоровиться. А что, если к ним кто-то вломитсяв квартиру? Ведь такая дурища могла еще кому-то похвастаться… Да и этоткартежник малолетний может не удержать язык за зубами… Ой, как мне это ненравится…

– Понимаешь, Валер, она ведь что-то врет,недоговаривает… И боится, непонятно чего. А возвращать деньги не хочет! Когда яоб этом заикнулась, она на меня накинулась, даже фигу показала. Накося,говорит, выкуси…

– Да ты что! – заржал Валерка. – Вотохламонка!

Ой, слушай, мы же в театр опоздаем, – спохватился он.

– Не опоздаем, отсюда же недалеко! Но что мы делатьбудем, я как-то растерялась…

– Мы сейчас для начала заскочим в Мотькин подъезд,поглядим, что там за батарея и можно ли не заметить, если там что-то спрятано.А потом помозгуем!

Мы оделись, Валерка позвонил маме и сказал, что после школыпоехал к нам. Светлана Матвеевна заахала, позвала меня к телефону, наговорилакучу добрых слов. Минут через десять мне удалось с ней проститься, и мыпомчались к Мотькиному дому. Поднялись пешком по лестнице и осмотрели ту самуюбатарею.

– Как хочешь, а если хорошенько засунуть туда что-тотемное, ни за что не увидишь! – пришел к выводу Валерка. – Вот,посмотри!

И он вытащил из своей папки толстую общую тетрадь вкоричневой обложке и запихнул за батарею.

– Вот, пожалуйста! Ни фига не видно! А эта барсетка…

– Tec! – поднесла я палец к губам.

Валерка кивнул и понизил голос до еле слышного шепота.

– Она не больше этой тетради, а?

– Вроде бы немного побольше, и уж точно потолще!

– Это не играет роли! Если ее там прятали, чтобы потомзабрать… А, кстати, зачем надо прятать такие сумасшедшие бабки в такомнеподходящем месте? Как ни верти, а всегда кто-то может их обнаружить, что ипроизошло. Ладно, пошли отсюда, по дороге все обсудим!

– Ну, тут есть много вариантов, – рассуждала я,идя рядом с Валеркой. – Деньги могли спрятать преступники, а могли ивполне честные люди.

– Честные?

– Конечно! Представь, кто-то заработал эти деньги, а нанего наезжают бандиты, к примеру. Может такое быть?

– Запросто, – кивнул Валерка.

– А может, их кто-то украл и держал дома, но каким-тообразом узнал, что у них собираются сделать обыск, милиция или же бандиты… Комув голову вскочит искать бабки между этажами за батареей?

– Правильно мыслишь. Значит, перво-наперво надо узнать,не было ли у кого-нибудь в этом подъезде обыска.

– Необязательно в этом подъезде, и даже необязательно вэтом доме, но, безусловно, где-то неподалеку…

– Слушай, а она, Степанида эта… Не могла она потратитьеще что-то, а?

– Черт ее знает, но вообще-то вряд ли… Если она ужеотцу написала про деньги, то она их беречь будет…

– А ты знаешь, где они лежат?

– Знаю, а что?

– Может, если мы узнаем, чьи это бабки, и придется ихвернуть…

– То есть ты предлагаешь мне тоже спереть эти деньги,да?

– А если от них чья-то жизнь будет зависеть?

– Ну, если жизнь… Кстати, я не уверена, что эта, дураих сейчас не перепрячет!

– Да где в однокомнатной квартире прятать? Небольно-то…

– Ну, может, и не станет… Правда, если кто-то к нимвломится, найдет в два счета… Ох, Валерка, что делать-то? Как быть? Ведь Мотькаобязательно заметит, что у меня со Степанидой что-то не так…

– Ты что, обиделась на малолетку? Из-за фиги?

– Да нет, подумаешь, большое дело фига! Просто мне всеэто не нравится. Девчонка в ее возрасте деньги в рост дает! Да не свои,краденые!

– А ты попробуй, поставь себя на ее место. Она рослабез матери, с отцом, на Украине, где жизнь очень тяжелая, а тут вдруг отецподхватился и умотал, да не в Москву или в Питер, а в Канаду. Неближний край.Наверняка какая-нибудь родня шепталась, что он ее бросил, не вернется, и всетакое. И вдруг ей попадаются эти деньги! Это же надежда вернуть отца…Нормальную жизнь…

– Это, конечно, трогательно, однако воровство нельзяничем оправдывать… А что с нею дальше-то будет?

– Да пойми, чудачка, она же не считает это воровством.Нашла деньги на лестнице.

– Да не нашла! Не нашла! Я на все сто уверена, что онавидела этих мужиков или одного из них, когда он деньги эти прятал. Потому инашла. Сам подумай, если у тебя лифт не работает и ты поднимаешься пешком,станешь ты за батареи заглядывать, а?

– Нет, конечно, не стану, но мало ли какие у людейпривычки…