— Эрик, если ты настолько недалекий, я тебе объясню: здесь тебе ни одна женщина не светит. А я и подавно.

— Да ты уже разделась передо мной. Дело осталось за малым, — ухмыльнулся наемник. — И с чего ты решила, что мне ничего не светит?

— С того, что ты — конченый подонок! Ни одна уважающая себя женщина не опустится до того, чтобы спать с тобой.

— А тебе героев подавай?

— А что если и так? — с вызовом ответила Оксана.

— Интересно, когда твоя планка успела подняться настолько высоко? Вроде бы война, выбирать не приходится… А ведь раньше довольствовалась людьми вроде Лескоу…

Упоминание Дмитрия вызвало у девушки очередную вспышку гнева.

— Замолчи! — воскликнула она. — Ты даже мизинца его не стоишь! Дмитрий — человек с большой буквы. Он благородный, смелый, искренний, не чета тебе! Вместо того, чтобы сейчас оскорблять его, лучше бы закрыл свой гнилой рот и хоть в чем-то попытался взять с него пример.

— Милая, ты хоть знаешь, о чем сейчас говоришь? — удивился Фостер, и почему-то эта эмоция показалась Оксане не настолько наигранной, как предыдущие. — Ты ставишь мне в пример убийцу, вора, мошенника, манипулятора и лжеца? Господи, чем же я тебе тогда не угодил? Я почти полностью подхожу под твой идеал, разве что внушать кому-то что-то против его воли не умею… Нет, ты послушай! Либо дело в твоем необычном чувстве юмора, либо ты и впрямь не понимаешь, за кого собиралась выйти замуж. Тебе фамилия Киву о чем-то говорит? Это один из «процветающих», который, собственно и втянул Барона в этот замечательный проект, уничтоживший большую часть населения земного шара. Но до этого момента Киву и Лескоу занимались тем, что применяли способности Дмитри на предпринимателях, чтобы те перепродавали им свои компании по дешевке. Некоторых людей они доводили до такого состояния, что те, потеряв дело своей жизни, свершали самоубийство. Само собой, те идиоты тоже не были святыми, но Лескоу обскакал их всех. Например, после сотрудничества с «Би Ар Эр», некий Александр Сорокин разорился и на почве этого вышиб себе мозги, но перед этим успел застрелить трех своих малолетних детей и любимую женушку. Самоубийства вообще любимая фишка Лескоу. Ему достаточно было встретиться на каком-нибудь приеме со своим недоброжелателем и посмотреть ему в глаза, чтобы тот, вернувшись домой, выбросился из окна или просунул свою загипнотизированную башку в петлю… У меня полно таких примеров, но, наверное, за сроком давности они немного утратили свою яркость. Можем поговорить о недавних событиях. Тебе о чем- то говорит имя Кирилл Ермакоу?

— Ты врешь! — вырвалось у растерянной Оксаны. В ее взгляде отчетливо читались ужас, недоверие и отвращение ко всему услышанному. Тот Дмитрий, которого она знала, был другим.

— А зачем мне врать? — удивился Эрик. — Ты в любой момент можешь сходить к Дмитри и спросить его.

— Он скажет, что ты лживый неблагодарный подонок!

— Он так не скажет. Скорее промолчит, как делает это всегда, когда ему задают неудобные вопросы.

— В тебе есть хоть капля благодарности? Он же помог тебе, притащил с поверхности, когда ты умирал… А ты пытаешься его оболгать.

— А разве не по его вине я оказался в таком положении? — с улыбкой поинтересовался Фостер. — Ты, главное, не подумай, что я осуждаю его. Напротив, люди вроде него всегда вызывали у меня уважение. Барон знает, чего хочет, и он не боится идти по трупам в самом что ни на есть прямом смысле этого выражения. А тебе, моя птичка, я посоветую следовать замечательной русской пословице: доверяй, но проверяй.

— Ты — чудовище! — еле слышно произнесла девушка. — Убирайся отсюда!

— Ну вот, раз в жизни захотел сделать добро, открыть глаза заблудшей овечке, а она…

— Пошел вон!

— Ну ладно, — Эрик поднял руки, делая вид, что сдается. — Раз ты так настаиваешь…

— Уходи! — голос Оксаны дрогнул, но теперь уже от того, что она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Услышанное стало для нее ударом. Человек, который, рискуя собой, пошел против «процветающих» и спас ей жизнь, оказался ничем не лучше мерзавца, который сейчас паясничал перед ней. В этот момент самым страшным для девушки было не то, что она оказалась наедине с наемным убийцей, а то, что она верила его словам. В биографии Дмитрия действительно было немало туманных пятен, но Оксана, погруженная в свой нарисованный идеал, не замечала их.

После ухода Фостера она не пошла к Дмитрию. Вместо этого девушка легла на постель и впервые после отпевания Кирилла Матвеевича позволила себе заплакать. С Лесковым она столкнулась лишь на следующий день, когда он сам зашел к ней, чтобы поблагодарить за проявленную заботу, пока он был в отключке.

Оксана встретила его подчеркнуто холодно. Она молча выслушала его, после чего задала один единственный вопрос:

— Ты и Воронцова… Вместе?

— Да, — чуть помедлив, ответил Дмитрий. Теперь причина ее холодности стала ему понятна, однако дело было не только в другой женщине. Он ожидал, что Оксана рассердится, вспылит, но вместо этого девушка лишь горько усмехнулась.

— Вы — отличная пара. Друг друга стоите, — с этими словами она кивком головы указала Дмитрию на дверь.

Несколько секунд Лесков молча смотрел на свою бывшую невесту, словно пытался заглянуть ей в душу, а затем покинул комнату. В каком-то смысле он понимал реакцию Оксаны: пускай они сто раз говорили, что между ними ничего нет и не будет, тем не менее то же самое Дмитрий говорил и о своем отношении к Эрике. У Оксаны было право злиться.

Что касается Фостера, то на следующий день он с удовольствием обнаружил, что Барон общается с ним так же, как прежде. Либо Алюминиевая Королева действительно не пошла устраивать ему допрос с пристрастием, либо Дмитрию было настолько наплевать, что он закрыл на это глаза. Фостер склонялся ко второму. В любом случае, его маленькая месть Барону за Кирилла Матвеевича не принесла серьезных проблем, поэтому сегодня наемник придумывал себе новое занятие. Теперь ему захотелось немного «повеселиться» с Альбертом Вайнштейном. Зануда-врач давно раздражал его, поэтому первым делом Эрику захотелось побольше узнать о своей «занозе».

Все началось с привычной слежки. Сделавшись незначительным и тщательно укрыв свою энергетику, он практически все утро гулял следом за Альбертом, пока не переключился на новую жертву. После привычного обхода своих пациентов, Вайнштейн направился в жилую зону, откуда забрал одиннадцатилетнюю девочку. Он называл ее Викторией.

«Это что, твоя дочка?», — подумал Эрик, с сомнением взглянув на ребенка. Альберт был темноволосым и кареглазым, а эта — темнорусая, с зелеными глазами.

Однако, уже вскоре картинка начала проясняться. Из разговора этих двоих Эрик быстро понял, что Виктория является полукровкой, и не просто каким-нибудь, а телекинетиком. Сейчас вместе с Альбертом они направлялись в какой-то зал, где девочка тренировала свои способности. Вайнштейн давал ей определенные задания, и, судя по словам Альберта, Вика неплохо с ними справлялась. Впрочем, вскоре Эрик лично в этом убедился. С помощью силы мысли она с легкостью двигала предметы, жонглировала мячами, строила карточные домики, разрушала преграды.