Юра оттащил рыдающую девочку подальше от опасного склона. Он и сам не мог сдержать слёз, и вновь и вновь спрашивал себя: «Неужели Барабашка, этот замечательный друг, погиб?! Неужели они никогда его не увидят?! Неужели в мире может быть такая несправедливость?!»

Некоторое время они просидели под изгибистыми корнями какого-то старого, кривого, но отнюдь не демонического дерева. Юра держал Улю за руку, а она вжалась лицом в его плечо и рыдала.

Но прошло некоторое время, и гибель Барабашки хоть и казалась по-прежнему трагичной, но всё же уже не такой пронзительно-невосполнимой как в первые мгновенья.

Ведь только с потерей того, кого знаешь долгое время, трудно смириться, а с Барабашкой они пообщались от силы час. И вот Уля поднялся своё заплаканное лицо, вытерла слезы (впрочем, этот жест был совершенно лишним, так как всё равно лил всё смывающий дождь), и вымолвила:

— Ну, что же. Хотя мои часы сломались, я чувствую, что до рассвета осталось не так много. И нам надо поторопиться.

— Да. Сейчас пойдём, — вымолвил Юра, и тут краем глаза заметил какое-то движенье.

Он быстро повернул в ту сторону голову, однако никого не увидел. И тут же опять-таки краем глаза, но уже с другой стороны, заметил кого-то.

— Мы здесь не одни, — шепнул он Уле.

— Неужели опять те злыдни: наполовину люди, наполовину деревья? — шепнула девочка.

— А, может быть, и ещё кто-нибудь похуже.

— Да кто же может быть хуже?

— А я и не знаю… — шепнул Юра.

Тут им послышался шёпот.

— Слышал? — спросила Уля.

— Ага. Мне кажется, нас по именам звали. А тебе?

— Да…

— Так что пойдём отсюда скорее.

Юра схватил девочку за руку, и, не разбирая дороги, потащил её прочь. И тут сквозь шелест дождя очень отчётливо прозвучал шёпот:

— Стойте.

Юра вздрогнул, и пробормотал:

— Вот ещё! Сами стойте, а нам не мешайте. Навязались на наши головы…

И они пошли ещё быстрее, и тут шёпот прозвучал ещё настойчивее:

— Назад!

— И не подумаем! — выкрикнул Юра, и вместе с Улей бросился вперёд.

И тут, обгоняя их, заструились в воздухе призраки. И ребята узнали их: это были те люди, которые были поглощены лесом на пути к Лесной колокольне. Все они источали синеватое свечение, и все они шептали единым хором, словно были единым существом:

— Куда же вы бежите?! Ведь впереди овраг…

И в том свечение, которое исходило от призраков, Юра увидел, что они избрали неверное направление, и побежали обратно к оврагу, на дне которого клокотала чёрная река.

И остановились они буквально в двух шагах от края.

— Ну, спасибо вам, что предупредили, — пробормотала Уля.

— Спасибочки, — кивнул Юра, однако челюсть его отвисла — всё-таки жутко было.

Ребята медленно начали пятиться назад, а почва под их ногами проседала, грозила обвалиться. Тут призраки стали подсказывать, куда сделать следующий шаг и, благодаря этим указаниям, Уле и Юре всё же удалось выбраться на устойчивую почву.

— Спасибо вам, — ещё раз поблагодарил призраков Юра.

— Не за что, — раздался хоровой, идущий со всех сторон шёпот. — Ради вас мы на любые жертвы готовы, ведь вы — наша единственная надежда на спасенье.

— Да ну? — недоверчиво, но в то же время и самодовольно переспросил Юра.

— Конечно. Ведь нам всё известно. Вы должны погибель Страшеглава отыскать. А, ежели вам это удастся, так и мы освобожденье получим. Мы вас можем до его дома провести, но внутрь уже пройти не сможем.

— А-а, ну и на том вам спасибо, — вымолвил Юра.

— Огромное спасибо, — кивнула Уля. — Без вас мы бы очень долго путь искали.

Впереди парила призрачная кавалькада, а за ними спешили Юра и Уля…

И вновь зашептал хор призраков:

— Мы чувствуем: Лесная Колокольня едва стоит. Никита Афанасьевич из последних сил выбивается. Надо спешить…

И полетели призраки ещё быстрее. Теперь ребятам приходилось уже не идти, а бежать за ними. И конца-края не было этому тёмному, изгибающемуся под проливным дождём лесу.

Бессчётное количество раз сворачивали они на маленькие тропки, и двигались, казалось бы, в обратном направлении.

Юра говорил:

— Если бы не наши провожатые, мы бы точно заблудились.

А призраки отвечали:

— Здесь всё колдовством спутано. Мы действительно кружим, и формулу магическую вычерчиваем; иначе никогда с этих тропок вырваться не удастся…

* * *

Проклятый дом предстал пред ними столь неожиданно, и был он таким противоестественным, таким искажённым, что в первое мгновенье ребятам показалось, будто они оказались перед главнейшим и злейшим из всех чудищ, быть может — перед самим Владыкой Ада.

Он восстал из ночи, из переплетенья мокрых, колючих кустов. Он возносился куда-то вверх, и невозможно было сосчитать его этажи. От его выпученных, извращённых, переплетённых, сдавленных и вытянутых форм начинала болеть голова, и тёмное, беспросветное отчаянье заполняло душу.

Из каждой его трещины, из каждой глазницы-окна, из каждого ободка, выступа и впадины исходило сияние, едва приметное, и совсем неопределённое по своему цвету, но от этого сияния начинали слезиться глаза.

Призраки мучительно застонали, и отступили назад, а на прощанье раздался их шёпот:

— Здесь мы вас покинем. Поспешите, и будьте осторожны. Лесная Колокольня рушится, а Страшеглав сил набирается.

После этого призраки исчезли.

* * *

Несмотря на то, что времени оставалось мало, Юра и Уля подползали к дому очень медленно. Они таились за кустами, они ползли в овражках, где совсем перепачкались в грязи, и внешне напоминали каких-то ужасных тварей, из слуг Страшеглава.

Они ползли так медленно, потому что чувствовали, что дом следит. Следило каждое окно, каждая трещина, каждый уступ и карниз.

Но всё же Страшеглав, который верховодил всем этим, был поглощён разрушением Лесной Колокольни, а поэтому и следил не столь уж тщательно, и ребятам беспрепятственно удалось добраться до самого дома.

Но возле крыльца они остановились, там Юра зашептал:

— На крыльце каменные демоны сидят. Они и днём-то были как живые, а сейчас наверняка полностью ожили…

И в подтверждение этих слов с крыльца раздалось угрожающее рычанье, и зашевелились там два массивных, крылатых силуэта.

— Значит, иной путь будем искать, — вымолвила Уля.