— Юра… что же ты со мной делаешь?.. Оставь меня…

И он, уже зная, с чем столкнётся, бросился к ней навстречу. И выскочил из-за поворота, и завопил: «А-А-А!!!», потому что и боль в руке стала адской — стекло сливалась с его костью.

И в страшном, стремительно вихрящемся кровяном мареве он увидел лже-Себя, который тащил Улю.

На одно лишь мгновенье замешкался лже-Юра, и тогда Юра-настоящий нанёс ему страшный удар своей ставшей стеклянной рукой по лбу. Мелкой, но частой паутиной трещин покрылся лже-Юра, а потом развалился.

Рассыпалась и стеклянная рука, но на её месте из кровавого облака тут же материализовалась настоящая рука.

— Я так и думала, — сказала Уля. — Он — это был не ты. Он так меня измучил. Сначала мы бежали…

— Можешь не рассказывать: я и так всё знаю. Меня тоже измучила Ты. Точнее — Лже-Ты…

— Ясно… Уф-фф… Как же я, честно говоря, утомилась. Едва на ногах стою. И даже неизвестно, сколько сейчас времени, потому что мои часы разбились.

— Мне бы очень хотелось верить, что всё-таки ещё не рассвет, и что Лесная Колокольня ещё держится.

— Да уж, хотя, кажется, столько времени прошло: не то что ночь, а целый месяц или год.

— Но всё же я думаю, что рассвет ещё не наступил. И знаешь, что из этого следует? — спросил Юра.

— Ну, и что? — устало пролепетала Уля.

— А то, что ещё сутки назад я спал у себя в кровати.

— Да? Ну и что же из того?

— А то, что я ничего не знал ни про этот проклятый дом, ни про колокольню. Потом утром, вместе со своим старшим братом, пошёл к нему на работу. Там в меня и призрак вселился. Затем вернулся к себе домой, но почти сразу побежал в лес.

— А я за тобой припустила, — вздохнула Уля.

— Совершенно верно. И просто интересно, что всё это в одни сутки вместилось…

— Да уж. Многим и за всю жизнь такого количества приключений не выпадает.

— Но всё же самое главное нас ожидает впереди, — молвил Юра. — Ведь нам надо найти тайник, и огненную шкатулку, и…

— Тихо.

— Что такое?

— Послушай, — насторожённо проговорила Уля.

Они начали слушать, но, вроде бы, никаких сторонних звуков не было слышно. И только где-то в отдалении отбивали барабанную дробь тяжёлые капли толи воды, толи крови.

— Да что такое? — спросил Юра.

— Мне что-то послышалось.

— Вот именно, что послышалось, а на самом деле не было ничего. Я вот думаю: где нам этот тайник искать? Ух, чёрт, ведь здесь же можно сколько угодно блуждать! Мне кажется, отправь сюда целую армию поисковиков-профессионалов, и они всю жизнь будут искать, и ничего не найдут. Только сами заблудятся. Но надо же с чего-то начинать…

— Тихо!

— Да что же такое?

— Теперь я совершенно точно что-то слышала.

И тогда они услышали: это был свист, который медленно нарастал. Сотни, а может и тысячи голосов, переплетаясь, в этом свисте звучали.

— Бежим? — устало спросил Юра.

— Долго мы не пробегаем. Да и куда бежать? Ты хоть понимаешь, откуда этот звук исходит?

— Нет.

— Вот и я тоже…

И тут они заметили, что в этом и без того затененном коридоре ещё больше темнеет. Источником мрака было зеркало, которое стояло у стены. Тьма хлестала сквозь трещины в стекле и затапливала коридор.

— Что же нам делать? — тихо спросил Юра. — Ведь сейчас мы утонем в этом мраке…

— Ты послушай голоса, — прошептала Уля.

Юра прислушался, и понял, что голоса повторяют причудливые злословия; и он, хоть и не без труда разобрал, что речь шла о разрушении Лесной Колокольни. Но, помимо планов вторжения, наплывали и иные слова: воспоминания о тёмном прошлом, зловещие планы на будущее…

И тогда Юра шепнул на ухо своей подруге:

— Это ведь сам Страшеглав.

— А точнее — его отравленная злобой сущность. Я вот что думаю: Юра, давай затаимся. Кто знает: может, он нас и не заметит.

Так они и сделались: распластались на полу вдоль стены, и в стену вжались. Со стороны казалось, что это просто лежат два каких-то грязных ошмётка, но уж никак не люди.

Между тем свист нарастал, голоса становились громче, и уже не говорили, а кричали, голосили, орали, рычали, ревели. Стало так черно, что ребята невольно подумали: а не ослепли ли они?

И из многословного, тёмного океана выхватили они такие слова: «Колокольня едва держится! Она дрожит! Она скоро падёт! Все силы на колокольню…»

Юра почувствовал, что рядом с ним проплывает нечто, и слегка к нему прикасается. От каждого такого прикосновения его сердце сжималось в болезненный, весь пронизанный ледяными иглами ком.

Не в силах сдержать любопытства, он повернул голову. И увидел нескончаемый, вновь и вновь повторяющийся лик. И был этот лик покрыт трещинами, и выбивалось из этих трещин мертвенное ядовито-белое свеченье.

Это был лик Страшеглава, и был он таким до невозможности жутким, что Юра закричал бы. Но тут лежавшая перед ним Уля, пнула его ногой, и он случайно впился зубами в её пятку. И только благодаря этому не выдал их криком…

* * *

Через некоторое время и свист и голоса начали смолкать.

Постепенно светлело.

Среди последних услышанных слов были такие: «Проверить Сокровище. Проверить Тайник. Проверить Смерти источник». Таким образом, у ребят не осталось сомнений, что Страшеглав направляется к тайнику.

И, когда голоса обратились в едва приметный шёпот, Юра вымолвил:

— За ним…

Понимание того, что им несказанно повезло, и что они близки к цели, придало им сил. Они огляделись, и увидели, что последний ошмёток мрака вползают в одно из зеркал.

Ребята бросились за ним, и, не задумываясь, прыгнули в зеркало. Они оказались в отражённом коридоре, который ещё изрядно был заполнен мраком, и в котором отчётливо слышались злобные голоса. Ребята опять вжались в стену, и простояли так некоторое время, не шевелясь, выжидая.

Вскоре голоса смолкли, и ребята опять бросились к зеркалу, за которое уползла чернота. И вновь они перепрыгнули в отражённый коридор, и вновь выжидали, пока Страшеглав уползёт, а потом бросились за ним.

Так повторялось несколько раз, пока ребята не оказались в коридоре, в одной из стен которого было окно. За окном виднелась та библиотечная зала, в которой стоял компьютер. И даже лежали на столе перед компьютером не переписанные Колей книги.

Чернота просочилась в эту залу, и подобно озеру заполнила её. Но затем чернота сложилась в фигуру, которая с ног и до головы была закутана в чёрный плащ. Лицо было сокрыто капюшоном, но это и к лучшему, потому что ничего хорошего в этом лице точно не было.