Капитан поднялся на палубу.

— Выполняйте, мистер Дэвис… — устало и как‑бы обреченно произнес он. — Нам не уйти, может, сумеем уладить дело миром…

Мы повернули против ветра и взяли рифы.

Чужой корабль приближался. Медленно, очень медленно… Мы томились ожиданием на палубе, и я молил бога, чтоб всё закончилось быстрее. Пираты… Жизнь наша теперь была в их руках. Мысль эта была мне невыносима. Сидеть и ждать милости от грязного отребья, положиться на христианское милосердие людей, отказавшихся чтить божьи заповеди?

Корабль приблизился на расстояние выстрела. Я смог разглядеть людей, столпившихся на полубаке, и две пушки по сторонам от бушприта, у крамболов. Возле пушек стояли люди с дымящимися пальниками. В их намерениях не приходилось сомневаться.

Корабль был прекрасен. Его палуба возвышалась над нашей футов на десять. А над форштевнем, на княвдигеде красовалась великолепная фигура мускулистого воина щитом в руке.

— «Король Джемс»… — прошептал кто‑то рядом со мной.

Я не обратил на его бормотания внимания. Мною всецело завладела резная фигура. Словно живой бог, превратившийся в дерево, указывал путь кораблю. Я не мог оторваться от любования искусством, с каким была выполнена резьба, и даже не замечал, что отступаю вдоль борта к корме, следуя за движением встречного судна. Лишь когда я ухватился за стойку кормового фонаря, то понял — корабли сблизились борт о борт, и сейчас будет решаться наша судьба.

Капитан «Короля Джемса» стоял на полуюте, и вид его был таков, словно сам король Ост‑Индии вышел на палубу приветствовать своих подчиненных. Он был в великолепном новеньком синем камзоле, обшитым золотом, с начищенными до блеска золотыми пуговицами, в широкополой шляпе с огромным пушистым пером. Наряд подчеркивал красный вышитый кушак с заткнутым пистолетом, тоже инкрустированным золотом, и замечательная шпага.

Странный контраст со своим капитаном являла команда. Пёстрая шайка сгрудилась у борта корабля. Полуголые, дикие, возбуждённые предвкушением добычи… Я смотрел на эту вооруженную до зубов толпу, и в сердце проникала дрожь. Жизнь ждёт нас, или смерть? Чего ждать от этих людей? Их грубые выкрики и свист не придавали уверенности в благополучном исходе переговоров. Эти люди готовы убивать, откажутся ли они от своей жажды крови?

Нас ждали, размахивая оружием. Порты были открыты, и я заметил в глубокой тени за стволом пушки огонёк фитиля. В любой момент из ствола могли вырваться дым и пламя вслед ядру, несущему смерть.

Капитан Скиннер надел свой лучший кафтан, и прицепил на пояс саблю, в знак своего особого статуса. Мы были безоружны, чтоб не провоцировать пиратов на кровопролитие. Джон усадил на плечо Каторжника. Последнее время он таскал попугая с собой повсюду, приучая к плечу и бормоча слова, которые, по его мнению, тот должен был знать.

Капитан первым поднялся на борт корабля, за ним Джон, как старший матрос, мистер Дэвис, я и Джейк — на случай, если понадобится переводчик.

Я нёс шкатулку с подношением, коим капитан Скиннер надеялся задобрить противника.

— Добро пожаловать на борт «Короля Джемса» капитан…

— Капитан Скиннер, — по предварительной договоренности представил капитана мистер Дэвис. — А я помощник, Хоуэлл Дэвис.

— Капитан Ингленд, к вашим услугам. Очень приятно, джентльмены. Надеюсь…

Заранее заготовленная речь была прервана самым неожиданным образом.

— А, капитан Скиннер! Вы ли это? — раздался вдруг крик с бака, и наш капитан вздрогнул.

К нему ринулся здоровенный матрос.

Видимо, капитан узнал его, ибо страшно побледнел и вот‑вот, казалось, грохнется без чувств. Матрос же остановился, схватив капитана за шиворот. Выражение лица моряка не предвещало ничего доброго. Он едва сдерживался от ярости.

Всё происходило слишком быстро. Мы не успели подняться на борт, как попали в неприятности.

— Видит Бог, как давно я мечтал с вами свидеться! Узнаёте ли вы своего давнего подчинённого, Майка Эванса? Или забыли? Провидение милостиво, и вот вы здесь! Я пред вами в великом долгу, и теперь уплачу за все вашею собственною монетой.

Матрос встряхнул белого, как мел, капитана Скиннера, и обернулся к капитану Ингленду.

— Сэр, простите мою горячность. Вы позвольте мне принять в гости моего старого командира?

Ингленд выдержал паузу. Отвернувшись от неприятной картины, он спросил, ни на кого не глядя:

— Вы знакомы, мистер Бартон?

— Имел честь плавать с капитаном Скиннером… Пока не был продан оным на военный корабль!

Ингленд вздохнул, словно сожалея о случившемся.

— Не ожидал такого… Мне очень жаль. Но не могу сомневаться в действиях своего помощника… Что‑ж, капитан Скиннер прошу меня простить, но я не могу запретить своим людям пообщаться с вами, ведь вы старые знакомцы, верно? Не смею мешать вашей встрече, и посему спешу откланяться. Всё же я ожидаю на аудиенцию полномочного представителя вашей команды. Редко в этих водах встретишь джентльмена, несущего вести с родины. Надеюсь, мои товарищи не будут к вам негостеприимны?

Последние слова относились к пресловутой команде. Что меня порядком поразило. Неужели капитан не распоряжается на собственном корабле?

С этими словами он действительно слегка поклонился и неторопливо, с достоинством, скрылся в каюте.

Мы остались на милость его матросов.

— К оружию! — вскричал Скиннер, едва не задыхаясь в крепких руках своего бывшего матроса. Тот презрительно оттолкнул его, как нечто мерзкое.

К оружию. Кабы не так. У нас были лишь матросские ножи. Капитан сам отказался выдать нам сабли и пистолеты, надеясь избежать боя. Кто будет драться при столь неравном раскладе? Нас было втрое меньше.

Капитан еле удержался на ногах, вовремя ухватившись за ванты.

— К бою! — вновь вскрикнул он, выхватывая саблю.

В неожиданных ситуациях люди иногда не отдают себе отчёта в собственных действиях.

Джон спохватился первым. Не успели мы пошевельнуться, как он со всего маху вдруг саданул капитана кулаком по голове, и тот свалился навзничь. Джон наступил ему на руку и отобрал саблю.

— Джентльмены! — произнес он, выставив саблю перед собой, и глядя спокойным взором на толпу вооруженных моряков. Обращался он скорее к матросу, узнавшему Скиннера. — Нам не известны ваши счёты с капитаном Скиннером, но смею вас заверить, мы не собираемся становиться на его защиту, ибо сами вдоволь натерпелись от его самоуправства. Посему он ваш. Если же вам нужны и наши головы, поверьте, так просто вы их не получите!

Пираты стояли, готовые разорвать нас в клочья. Они словно ждали команды. Повисла тяжелая тишина. Я перестал дышать. Появилось ощущение, что жизнь моя легла на невидимую чашу весов, и стрелка замерла. Склонить её в ту или иную сторону могло одно лишь слово, одно неверное движение.