«Ролекс» слабо подал голос, возвестив ополуночи. В четыре тридцать из Симферополя в Москву есть самолет. Помнится,Кира ужас как возмущалась этим: кошмар, какая рань! Они с Алкой дружно решили,что хохлы создали такой драконовский рейс в целях борьбы с захватчиками-москалями,а теперь… теперь чем раньше самолет, тем лучше! Времени добраться в обрез, нопобыстрее нужно оказаться на трассе Феодосия – Симферополь. Там ночь-полночьлетают машины, за сто баксов хоть на трап самолетный завезут! Главное, чтоб неждала ее в аэропорту оперативка, а к доске объявлений «Их разыскивает милиция»Кира больше не подойдет ни за какие блага мира. К тому же внутренний голосшептал ей, что так далеко враг не простер своих лап. Его интересовалакоктебельская округа, глухомань. В Симферополе-то компьютеры уж точно есть! Тутв два счета можно доказать собственную невиновность!

Ну, все готово. Кира еще раз обвела светлымлучом фонарика комнатку, мысленно прощаясь и с ней, и с подругой, образ которойоставляла здесь навсегда, и, взгромоздившись на стол, нащупала перед собойплафон люстры. Этот пластиковый гроб держался на четырех винтах, два из которыхвыполняли чисто декоративную роль. Кира вытащила их, сноровисто вывернула двадругих винта, сняла плафон, сунула туда руку… и обмерла: тайник был пуст.

Драгоценные минуты уходили, убегали, улетали,а Кира все еще стояла на столе, бестолково ощупывая плафон. Сколько раз они сАлкой прятали деньги и документы в люстры! Это были надежнейшие, отличнейшиетайники, вскрыть которые не додумывались ни бдительные секьюрити, ни сверх мерылюбопытная гостиничная прислуга. Что там подруги только не прятали… И должно жебыло случиться так, чтобы именно сейчас, когда вся надежда Киры была на эти дветысячи долларов, какая-то ушлая головенка надумала сюда заглянуть. И мало того,что свистнули деньги! Загранпаспорта Киры и Алки, взятые во избежаниеконфликтов с бойкими украинскими погранцами, которые, что ни день, вводили насвоих рубежах новые порядки, тоже пропали.

Ну, класс… Ни денег, ни документов!

Кира покачала головой. Да, неведомый противникозадачивал ее все больше. Он великолепно изучил свои жертвы!

А может быть, все проще? Если виновник всего –тот самый загадочный блондин в белом джипе, не могла разве Алка разболтать емуо тайнике? Вряд ли… Она никогда не смешивала частную жизнь с общественной, аденьги у подруг все-таки были общие. Скорее все еще проще! Наверняка тайникучуяла баба Нонна – и обчистила его. Совершенно непонятно только, зачем ейпаспорта. Ну, верно, решила: красть – так красть. Вот же зараза… И, конечно,она так заховала добычу, что и с собаками за трое суток не сыщешь. А у Киры нетни собак, ни этих трех суток… Что же делать? Можно, конечно, пойти повыть надбабы-Нонниным погребом: «Это Алла! Отдай мои деньги! Отдай мой паспорт!» Глядишь,баба Нонна с перепугу и отдаст. Но что она подумает о повадках призраков, если«Алка» заодно начнет хлопотать и о паспорте подруги?

Кира задумчиво спустилась со стола, и внезапнопод ногой что-то бумажно зашуршало.

Сердце так и подскочило. Кира опустила фонарь,однако на полу, вместо вожделенной россыпи «зеленых», сиротливо валяласькакая-то скомканная бумажка.

Кира развернула ее – и едва не отбросиласнова, будто ядовитое насекомое. На нее мрачно глянуло собственное лицо изапрыгали буквы: «За совершение особо тяжких преступлений…» Нет, выбрасыватьэту гадость не стоит. Это улика. Может быть, когда-нибудь милиция найдет тогонегодяя, который все это учинил. С каким наслаждением Кира швырнет эту листовкуему в лицо!

Она сунула бумажонку в рюкзачок – и вдругпоняла, что милиция, пожалуй, найдет «того негодяя» куда позднее, чем ее.Потому что по улице промчалась машина и, взвизгнув тормозами, остановилась какраз рядом с калиткой бабы Нонны.

* * *

Сорвать занавеску с окна, распахнуть его ивыскочить во двор оказалось секундным делом. Пригибаясь, она уже обегала дом,стремясь к пролому в ограде, а из светлой машины – вроде бы «уазик»милицейский, но в темноте проулка не разобрать, – только еще выходилчеловек. Высокая мужская фигура задвигалась, открывая калитку, и Кира ощутилавраз страх и облегчение. Неужто Мыкола?! Вполне живой… черта с два его такпросто свалишь, тут не табурет нужен, а хотя бы стол! Но, очевидно, даже итабурет смог оказать на Мыколу определенное воздействие. Во всяком случае, он невключил фары, не направил их на дом и двор. В этом случае Кирино путешествиезакончилось бы, не начавшись. Мыкола зашагал по дорожке к дому, ступая тактяжело, что под этой шумовой завесой Кира с легкостью достигла известногопролома, перескочила через него – и канула в уличную тишину и темноту.

Да, на появление Мыколы отреагироваливключением света только два-три соседних дома. Весь прочий Коктебель мирноспал, и никто не орал вслед Кире: «Держи! Лови!» – пока она, подобно призраку,неслась к берегу, почти не замечая дороги, потому что в эти минутыперестраивала всю программу своих действий.

Теперь в Симферополь ехать нельзя. Во-первых,нет денег на машину. А если бы они даже и были, ясно: первое, куда позвониливсполошившиеся Панько с очухавшимся Мыколою, это в аэропорт. В четыре – самолетв Москву, затем, с двухчасовыми интервалами, в Киев, опять в Москву, опять вКиев, в Петербург… Очевидно же, что сюда и только сюда будет стремитьсябеглянка раньше всего. Из Симферополя есть дневной и вечерний поезда на Москву,а из Феодосии – только вечерний.

Конечно, на железной дороге тоже поставят всехна уши, однако можно и не ставить: билеты ведь продают только по предъявлениипаспорта. Тут-то ее и…

Никто же, кроме Киры, не знает, что у нее нетникаких документов – и ни гроша, ни гроша в буквальном смысле этого слова!

Не замедляя бега, она взглянула на запястье.«Ролекс» засверкал под луной, как шкатулка с бриллиантами.

«Ох, дура! – в отчаянии подумалаКира. – Ну почему, почему я не взяла с собой серьги, кольцо – хотьчто-нибудь из драгоценностей!» А впрочем, и хорошо, что не взяла. Иначе ониоказались бы захованными в тот же самый пластиковый тайничок – и были быстырены тем же поганцем, вернее, поганкой. «Но я могла бы сегодня надетьсерьги!» – возразила сама себе Кира. И сурово кивнула: могла бы. И тогда ихсняли бы с нее, как сняли часы, – «по протоколу». Однако едва ли Мыколапотащил бы ее сегодня на ночную прогулку, вдев в уши бриллианты… Так чтоостается уповать, будто по-прежнему все, что ни делается, делается к лучшему, азначит, «Ролекс» – ее единственное достояние.