— Мира! — Тошик остановился рядом со мной и заглянул мне в лицо. — Все в порядке?

— Да, — прошептала я, наблюдая, как Хан на мгновение остановился в дверях, а потом вошел внутрь. — Прости. Я думала, что записки будет достаточно.

— Ты просто представь мою реакцию, когда я вернулся, а тебя нет. Официант передает записку, где всего пара строк… Посетители кафе и вовсе сказали, что ты ушла с мужчиной. Мира, ты же никого не знаешь здесь! Или это был твой знакомый?

— Можно и так сказать. — Я вымученно улыбнулась. — Тошик, прости, но я не могу сейчас разговаривать. Если ты покажешь мне, где я могу переночевать, буду очень тебе благодарна.

— Хорошо, — кивнул он.

* * *

Хан стоял у окна, когда мы вошли. Мне было страшно на него даже смотреть, но я понимала: если я сейчас покажу свою обиду, то дам возможность узнать свои слабые места. Поэтому я подчеркнуто спокойно переобулась, аккуратно поставила обувь на полочке и прошла в комнату.

— Что насчет медальона? — равнодушно спросила я, не обращаясь ни к кому. — Вечер наступил, вы обещали его снять.

— Мира, прости, — ответил Тоши, в то время как Хан продолжал сверлить меня взглядом. — Но сегодня не получится. Потерпишь до завтра?

— Только если это действительно случится завтра, — язвительно заметила я. — Хочется поскорее закончить со всем этим.

— Уж потерпи несколько часов, — усмехнулся Хан.

— В жизни приходится терпеть вещи и похуже, — заметила я, демонстративно вытерев рот ладонью. — Тем более что половину времени я просплю. Тошик, проводишь меня?

— Конечно, ангел мой.

Я готова была расцеловать Тоши. Умничка все понял правильно и включился в игру, а нескрываемая злость в глазах Хана стала бальзамом уязвленному самолюбию.

— Спокойной ночи, — почти пропела я и отправилась за хозяином дома на второй этаж.

Тоши выделил мне небольшую спальню, в которой практически не было мебели, не считая низкого столика и шкафа. Я опустилась на татами,[16] рассеянно наблюдая, как парень достал и вручил мне полотенца, новые тапочки, также показал, где находится одеяло, если я вдруг замерзну ночью, и уточнил, помню ли я, где находится ванная и нужно ли мне что-то еще.

— Спасибо, Тошик.

— Он обычно не ведет себя так…

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты исчезла… — не обращая внимания на мои слова, продолжил Тоши. — Мы переволновались, Хан так вообще себе места не находил. Несколько часов искал тебя по городу, пока я ждал дома, вдруг ты вернешься раньше.

— Меня или медальон искал? — не выдержала и уточнила я. — Ты так и не сказал, что с ним не так.

— Все сложно, — вздохнул он. — Но поверь, мы постараемся сделать все, чтобы ты не пострадала.

— Тошик, с тех пор как я познакомилась с Ханом, он неоднократно грубил мне, не говоря про его манеру обращаться, словно я тряпичная кукла. Колено и плечо заживут, а вот мое самолюбие — не уверена. Про то, что его стараниями я осталась без телефона и планшета, вообще молчу. Поэтому нельзя сказать, что все обошлось без последствий.

— Он просто не знает, как себя с тобой вести. Ты не похожа на японок, хотя внешне — идеал красоты.

— Я уже сказала и повторюсь. У меня нет цели становиться японкой, я горжусь своей родиной. И я не буду ждать, когда мозги Хана встанут на место. Тошик, прости, но я устала и хочу отдохнуть, — намекнула, что пора закончить разговор.

— Выносливость лошади познается в пути, нрав человека — с течением времени, — усмехнулся Тоши и, отвернувшись в сторону, добавил: — Знаешь, в городе есть много храмов, где учат обретению спокойствия души. После сегодняшнего мне это жизненно необходимо. Хочешь составить компанию?

— С удовольствием, — улыбнулась я, вспомнив поговорку. Ее тоже повторяла бабушка Аки.

— Только не сбегай, — грозно заметил он и добавил мягче: — А теперь отдыхай.

Медитация, обещавшая отправить меня в состояние абсолютной пустоты, принята окружающие вещи такими, как они есть на самом деле, а также достичь душевного успокоения и вернуть свое истинное «я», не принесла ничего, кроме затекшего тела и вновь заболевшего плеча. Я честно старалась постичь дзэн, но ничего не вышло. Хотя у Тошиюки все получилось в лучшем виде. По крайней мере, на полу он сидел с таким умиротворением на лице, что мне даже стало завидно. Я не выдержала, нервно осмотрела остальных, тихо поднялась и вышла из храма.

Что-то день сегодня не заладился с самого утра. По закону вселенской справедливости, вечером меня должно было ждать что-то очень хорошее, но и про закон подлости я не забыла и готовилась к худшему.

Перед этим мы переписывали сутры,[17] стремясь постичь тот самый дзэн.[18] Если у Тоши это получалось великолепно, то у меня… А ведь мне выдали даже специальные листы, где были тонко очерчены иероглифы сутры, но, кажется, я была единственной в группе, у кого получались каракули. В конце концов, не выдержав напряжения и немого осуждения со стороны «одноклассников», я тихо покинула храм Хасэдэра[19] и просто решила дождаться Тошика на улице, чтобы отправиться в другой храм, где учили искать дзэн. И вот результат.

В общем, второй храм за сегодняшнее утро я снова покинула в состоянии еще большего смятения, чем когда переступала его порог. И как мне обрести спокойствие, когда я снова полночи не могла прийти в себя, прислушивалась к разговорам, когда приехала местная полиция. Впрочем, этого следовало ожидать, ведь вчерашнее поведение Хана на дороге не могло остаться незамеченным. Я сумела справиться с волнением, ведь сотрудники правопорядка уехали, Хан и Тоши вернулись в дом, а я сделала вид, что ничего не слышала. За завтраком мы все вели себя так, словно ничего не произошло, и «согласовали» планы на день. Мне вручили телефон с местной симкой и записанными в память номерами, а Тоши пообещал не сводить с меня глаз. Я видела, что Хана это обещание не удовлетворило, но на его мнение мне было откровенно наплевать. Я злилась, не могла забыть наш поцелуй, и это сводило с ума. Новый телефон был напоминанием разбитого, что также не добавляло спокойствия.