Ван Хофф Эдинброг все еще был без рубашки. Капельки воды стекали с мокрых волос и блестящими тропками полосовали загорелую грудь и спину. Рискуя словить косоглазие, я с дотошностью топографа следила за их траекториями. Не то чтобы я не знакома с гравитацией — направление воды известно заранее — вниз да вниз — но…

Я вздрогнула, когда Артур резко открыл глаза и повернулся ко мне:

— Может быть, ты все-таки скульптор, Вилка?

— А что? — смешалась я.

— Не представляю, кто еще, кроме скульптора, будет так откровенно изучать мышцы и анатомию малознакомого мужчины, — прищурился Ван Хофф Прямолинейный.

— А… Э-э… Да я не только мышцы… Я вообще на весь мир так внимательно смотрю! Любопытная я, понимаешь! — кое-как вывернулась я и, подтверждая свои слова, стала прижигать взглядом куст.

Куст чуть не сгорел нафиг.

Вместе с моими щеками.

* * *

Когда мы вернулись, уже подступил закат. Золотая дымка залила долину, в которой располагался Форван, и белоснежная академия окрасилась в тревожный багрянец. Казалось, шпили ее искупались в крови.

Артур привел меня в небольшую уютную библиотеку, выдал с десяток энциклопедий о мире Гало, потом притащил откуда-то внушительное блюдо с целой армией микро-сэндвичей, кистью лилового винограда и причудливыми пирожными.

И заявил:

— Сейчас меня ждут важные дела.

Сказал таким тоном, что, не знай я от Бориса, что он идет ужинать с преподами, решила бы, что в планах Эдинброга — спасение мира, не меньше.

Артур продолжил:

— Я вернусь ближе к полуночи. Посиди здесь, а когда надоест — обратись к Инес, и она проводит тебя в спальню, — кивок на миролюбивую светловолосую женщину за библиотечной стойкой.

Та перехватила взгляд Артура, помахала и сделала серию каких-то жестов руками.

Артур в ответ тоже пожестикулировал и объяснил:

— Инес глухонемая. Я предупредил, что тебе потребуется помощь. Книги можешь взять с собой, но не заляпай их соусом. Кроме спальни, никуда не ходи. Особенно после отбоя! Никого к себе не приглашай. С незнакомцами не разговаривай.

— Окей, дэдди, — закатила глаза я.

— Что? — не понял Артур.

— Восхищаюсь твоей заботой и предусмотрительностью.

Эдинброг сложил руки на груди и навис надо мной, загораживая свет от лампы:

— Ты перестала меня бояться, да?

— Я тебя с самого начала не боялась. Ты меня бесишь, а не пугаешь.

— Что ж. Адаптивность — признак развитого интеллекта, — проигнорировав мою реплику, вывел он и кивнул на книги. — Я прошу тебя поднапрячься и узнать о нашем мире и магии как можно больше. Первый экзамен будет меньше чем через неделю. Надо подготовиться как следует.

— Чувак, это тебе надо! — со значением напомнила я. — А мое дело маленькое: слушаться и не отсвечивать, разве нет?

— Столбом прикинуться не выйдет, — покачал головой Артур.

— Ну да, ведь эта роль занята тобою.

— Не фамильярничай, фамильяр! — возмутился он.

…А потом вдруг улыбнулся. Я сначала умудрилась улыбнуться в ответ, а потом спохватиться — зачем это?!

Но Артур уже развернулся и ушел. Выждав минут десять для верности (вдруг вернется с какой-нибудь еще едой? Или водой? Почему он не принес мне воду? Что за безответственность?), я встала и решительно пошла к Инес.

Женщина наклонила голову: «Чем помочь?» и показала на большую книгу, а-ля жалоб и предложений. Хотя по сути это был местный чат: куча разных почерков задавали вопросы, а Инес так же письменно отвечала на них…

— «Мой товарищ сказал, вы можете проводить меня к покоям господина Бориса Отченаша?» — написала я на новой странице альбома.

Была велика вероятность, что Инес сейчас возмутится: «А не в Артуровы покои, нет? Развратница!», но она лишь кивнула и поманила меня за собой.

Уходя, я сделала две вещи:

— вырвала страницу со своей обличающей просьбой из альбома;

— прихватила блюдо сэндвичей, ведь с пустыми руками в гости не ходят.

Я не против играть в «подневольную», но против быть ею на деле. Поэтому я все-таки нарушу «приказ хозяина» — хотя и совсем немного.

Я ведь действительно не пойду никуда, кроме как в спальню. Просто чужую. И обязательно узнаю про мир Гало максимум информации — от ребят. А к полуночи я стопроцентно вернусь, попросив кого-нибудь меня проводить.

Артур ничего и не узнает.

А то ишь как важничает! Будто не просто студент, а пуп мира какой-то.

Оказалось, Борис жил в местном аналоге пентхауза. То есть в пафосных апартаментах на чердаке.

Чтобы попасть туда, нужно было воспользоваться межэтажным порталом. Таких «лифтов» в академии было множество.

Каждый портал выглядел, как огромный цветок лотоса, растущий посреди искусственного пруда. Рядом на табличке указывался этаж и крыло Форвана, куда этот портал ведет. Ты вставал в сердцевину мясистого, прохладного бутона, лотос резко и хищно захлопывался. Несколько секунд бело-розовой тишины и паники, и, когда лепестки открывались вновь, ты был уже на другом этаже.

Это был интересный способ перемещения, единственный минус — даже вдвоем в таком цветке тесно, приходилось пользоваться им по очереди. В часы пик перед лекциями, как утром объяснил Артур, легче взбежать по лестнице.

Когда мы перелетели наверх, Инес подвела меня к деревянной двери с табличкой «Спальня Бориса Отченаша. Вход на ваш страх и риск». За дверью было изумительно тихо… Как и во всем коридоре. Я резко засомневалась: а существует ли вообще упомянутая вечеринка?

Но отступать было поздно: Инес уже кивнула мне и ушла. Мне не хотелось догонять ее и напрягать новой просьбой: мол, я передумала, верните меня обратно, я такая непостоянная, ходячий бабский стереотип, — поэтому я все-таки постучалась.

Несколько секунд спустя дверь открылась…

Изнутри вырвались густые клубы дыма, неразборчивые разговоры и некая будто этническая музыка. От такого неожиданного контраста с пустым коридором я отшатнулась и чуть не обсыпала себя сэндвичами с тарелки.

— О! Ты пришла! — хрипло мурлыкнул Борис, стоявший в дверях. На сей раз он был одет во что-то вроде топорной греческой тоги. То есть, фактически, в простыню, небрежно завязанную на плече. Поверх болталась серебряная цепочка с опасной бритвой.

Бор сграбастал меня за руку, приветственно поцеловал куда-то в район уха и втащил в комнату.

— У меня звуковая глушилка на двери стоит, чтоб никому не мешать, — объяснил он. — Ты бутерброды притащила? Ну нифига себе! Эй, народ, эта Вилка, знакомьтесь! Дружите с ней, но не трогайте: это будет моя девочка, — и тотчас чуть тише, только мне: — Да шучу я… Шучу: пусть трогают тоже, конечно же!! Да не, не смотри на меня так, я снова шучу. Или нет? Хм, какой я загадочный, а.