– То есть Пилявский был бандитом?

– Федор был крутым. Он имел сильную репутацию, потому что был хорошо знаком с приемами едва ли не всех восточных единоборств и с несколькими милицейскими начальниками. Менты его не трогали, а бандиты уважали. Помимо рэкета Федор еще занимался скупкой ваучеров. Уж не знаю, куда он их пристроил, удачно или нет, только какое-то время о Пилявском в Горовске ничего не было слышно. Ходили слухи, что он в областном центре бизнес налаживает. Только годков пять назад Федор Петрович снова появился в Горовске, причем заявил о себе как владелец сети мебельных магазинов «Квадро». Словом, обуржуазился. Бизнес Пилявского развивается весьма успешно, кроме мебели он теперь еще бытовой техникой торгует и на этом, как ты понимаешь, останавливаться не собирается. Такие люди, как он, пресыщаются, но не насыщаются. Богатство, оно ведь подобно морской воде – чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда одолевает.

– Дедуля, а ты философ!

– В моем возрасте каждый склонен к философии. Так вот, в бизнес-кругах говорят, что у Пилявского имеется задумка построить в Горовске торгово-развлекательный центр. А место, которое сейчас занимает интернат, подходит для него идеально, – дедуля замолчал, и я решила, что он выложил всю имеющуюся у него информацию.

– Из всего этого так и просится вывод о том, что у Волохова больше шансов забить сваи на Стрелковой, семнадцать.

– Ан нет! Характер у Федора железный. Он считает, что существует только две точки зрения – одна его, а другая ошибочная. И коль скоро он что-то решил, то другим смертным придется заткнуться. Кроме того, у него тесть в областной Думе сидит. Так что шансы у Волохова и Пилявского примерно одинаковые. Я думаю, что у второго даже поболее будут.

– Ясно, оба ждут не дождутся, когда закончится учебный год и интернат закроется. А мы тут с Самойленко занимаемся мышиной возней, ворошим историю, пишем какие-то письма… Теперь я понимаю, почему Светка Петина отказалась писать статью о сносе интерната. Похоже, ее шеф вразумил. И, скорее всего, они напугались реакции Пилявского, а не Волохова.

– Да, с Пилявским шутки плохи. Полетт, если смотреть правде в глаза, то судьба интерната решена, – подытожил Ариша и, желая меня как-то приободрить, добавил: – По-моему, ты сделала в этом направлении все, что могла. Предпринимать что-то еще ради спасения интерната нет смысла. В конце концов, здание действительно ветхое, как бы беды не случилось… Вон сколько по стране пожаров в домах инвалидов и престарелых было!

– Ариша, ты мог отдать меня тогда в детский дом, но ты не сделал этого.

– О чем ты говоришь! Я не мог так поступить. Ты – моя внучка, моя кровиночка. Разве я мог допустить, чтобы ты спала на казенных простынях, ходила строем в столовую, откликалась исключительно на фамилию? – на глазах у дедули заблестели слезы.

– В Горовском интернате только двенадцать детей проживают постоянно, остальные сто двадцать четыре живут дома… Если интернат закроют, то все они будут спать на казенных простынях. Дед, а ведь здание можно отремонтировать или перевести интернат в другое помещение.

– Я тебя понял, но и ты меня пойми – не тот это случай, чтобы искать справедливость. Она безнадежно потеряна. Сосредоточься на Верином недруге. Кто знает, что он еще против нее замышляет?

– Ариша, а если Прошкина от нас что-то скрывает?

– Да что ты такое говоришь? Что ей скрывать? Я уверен, что Верочка – очень честный и открытый человек. Неужели у тебя другое мнение?

Только я хотела уличить домработницу в воровстве, как Ариша наклонился и поднял с пола тюбик тонального лифтинг-крема. К счастью, факт кражи не подтвердился. Может, я и в россказни неизвестного милиционера поверила зря?

На следующий день я отправилась в интернат. В последнее время я ходила туда практически ежедневно, почти как на работу.

– Полина, простите меня! – покаянно воскликнула Самойленко, едва я появилась в дверях ее кабинета. – Я совсем забыла связаться со своей знакомой и узнать, есть ли конкретные планы строительства на этом месте. Просто вылетело из головы.

– Да вы не переживайте, мне это не к спеху. Сегодня я пришла совсем по другому поводу.

– Да? Я внимательно вас слушаю.

– Анна Петровна, скажите, в вашем медпункте есть медицинские карты детей?

– Конечно, а в чем дело? – удивилась директриса.

– Я хотела бы ознакомиться с историей болезни одного ученика.

– Вообще-то это конфиденциальная информация. Для вас я, конечно, могу сделать исключение, но… – Самойленко замолчала, ожидая, что я хоть как-то объясню свой неожиданный интерес.

– Здесь все очень просто. Я хочу оказать материальную помощь моей знакомой, Вере Прошкиной, точнее, ее сыну… Вера скромничает, отказывается от помощи, поэтому не отвечает на мои вопросы о здоровье Миши. А мне нужна кое-какая конкретика.

– Да, узнаю Веру, она действительно очень скромна. А Мишенька у нас самый лучший ученик, в смысле круглый отличник. Хорошо, – сказала директриса, приняв мое объяснение, – вы посидите здесь, а я схожу в медпункт и принесу медкарту Миши Прошкина.

Самойленко вернулась минут через десять. Я принялась изучать медицинскую карточку. Почерк у того, кто ее заполнял, был отвратительный. Тем не менее диагноз был ясен – детский церебральный паралич.

– Анна Петровна, скажите, а эти карточки вам родители приносят или вам их передают из поликлиники? – спросила я, подумав о том, что все эти записи можно подделать.

Мой вопрос удивил директрису, но она ответила:

– Родители приносят выписки из районной поликлиники, по которым наша медсестра заводит эти карточки.

– Скажите, а ДЦП – это исключительно врожденное заболевание или оно может быть приобретенным, например, после травмы головы?

– Полина, вы имеете в виду конкретно Мишу?

– Нет, это я уже так, для расширения кругозора спросила.

– Бывает по-разному. Детский церебральный паралич вызывается повреждением определенных зон головного мозга в момент их развития. Это может происходить и во время внутриутробного развития, и в момент родов, и даже в первый год жизни. Я не врач, а всего лишь директор коррекционной школы-интерната, – тактично напомнила мне Самойленко, – поэтому мне не хотелось бы дальше рассуждать на медицинские темы. Вы нашли там то, что искали?

– Да, спасибо, – я закрыла карточку, осознав, что ответа на свой вопрос в этих нечитабельных каракулях не найду.

«При желании все записи можно подделать», – эта мысль прочно засела в моем мозгу. Анна Петровна очень пристально смотрела на меня, будто сканировала своим взглядом мою подкорку. Я имела самые благие намерения, но была вынуждена хранить чужую тайну, поэтому старалась не встречаться с Самойленко взглядом.

– Полина, мне казалось, у нас с вами возникли доверительные отношения, но сейчас я вижу, вы что-то от меня скрываете, – справедливо заметила директриса. – Это так?