– Бесполезно продолжать, – вздохнула девочка. – Их слишком много. Я веду себя по-дурацки.

– Вовсе нет! – запротестовал Себастьян. – Они пытаются заставить тебя в это поверить, но ты не должна их слушать!

Синий пес также вторгся в мозг Пегги, чтобы разогнать черные мысли, внедряемые пожирателями надежды. Между тем он начал уставать, и его атаки с каждым разом слабели.

– Мне хочется лечь, – сказал он, зевнув. – Мои глаза закрываются сами собой.

– Я тоже хочу спать, – подтвердила девочка. – Это естественно, мы ведь спали сегодня только два часа.

Между тем она продолжала сражаться до тех пор, пока различала мишени, а потом упала без сил к подножию катапульты.

– Больше не могу, – пробормотала она. – Мне необходимо немного поспать.

– Тогда возвращаемся в ангар, – распорядился Себастьян. – Здесь мы находимся в опасной близости от серых животных; во время сна их трансляции нас настигнут.

Трое друзей вернулись к себе.

– Не расстраивайся, – утешал хозяйку синий пес, – ты отважно сражалась! Ты уничтожила штук тридцать, не меньше.

– Это прекрасно, – подвел итог Себастьян. – Они не привыкли, чтобы им сопротивлялись. Обычно люди сдаются быстро.

Оказавшись в мастерской, Пегги закрыла дверь. Мысленные волны пожирателей надежды продолжали бороздить ее мозг, отнимая у нее волю и силы протестовать.

– Себастьян, – попросила она, – последи за нами, не позволяй нам спать слишком долго. Тряси нас каждый час.

– Хорошо, – согласился мальчик. – Но теперь их гораздо меньше, и опасность уже не так велика.

Пегги Сью с трудом разбирала его слова. Она скорчилась на земле и уже проваливалась в сон. Пес заснул, прижавшись к ее груди.

Как ни странно, ни Пегги, ни ее псу в эту ночь не снилось никаких кошмаров. Похоже, серые твари решили оставить их в покое. Около полуночи девочке показалось, что на взлетной полосе происходит что-то странное. Однако она не нашла в себе мужества встать и заснула снова.

Наутро после сна на твердой земле у нее все болело. Она, морщась, встала и тут же обнаружила, что сильно проголодалась.

Себастьян спал рядом. Поскольку его давно не поливали, он походил на статую из песка. Его кожа больше не напоминала человеческую: можно было различить крупинки, из которых она состояла.

«Достаточно дуновения ветерка, чтобы он рассыпался, – подумала Пегги. – Надо найти воду, чтобы его полить».

В глубине мастерских она откопала старую лейку, наполовину полную. Конечно, воды требовалось намного больше, однако этой скудной поливки хватило, чтобы на время укрепить внутреннюю структуру юного беглеца.

Синий пес вытянул морду и принюхался.

– Происходит что-то странное, – объявил он мысленно.

– Что? – поинтересовалась Пегги.

– Не знаю… можно сказать… Похоже, мы здесь одни. А в воздухе необычный запах.

Обеспокоенная девочка отворила дверь мастерской и вышла. Свет ослепил ее. С первого взгляда она поняла, что серые звери ушли. Большая камнеметалка лежала посреди взлетной полосы – изломанная, расплющенная, как будто по ней проехало огромное колесо. Заинтригованная, Пегги приблизилась. Действительно, она заметила в пыли след больших шин.

«Самолет, – ошеломленно подумала она, – сегодня ночью здесь приземлялся самолет, а мы все проспали! Как такое могло произойти?»

Синий пес догнал девочку и тщательно обнюхал следы.

– Забавно, – произнес он, – этот запах не принадлежит нашему миру. Можно сказать, это нечто, чего вообще не существует… а между тем оно оставляет отпечатки там, где проходит!

– Если это самолет, – заметила Пегги, – он огромный!

– Это «Дакота-С47», – прозвучал вдруг голос Себастьяна позади них. – Они всегда используют одну и ту же машину, транспортный самолет времен Второй мировой, который исчез в мираже над Тихим океаном в самом начале войны.

– Тебе он знаком?

– Конечно. Это тот самый самолет-призрак, о котором все говорят. Он выходит из миража, приземляется здесь, забирает на борт пассажиров и снова улетает туда, откуда прибыл… А иначе бы с ним произошло то же, что сейчас делается со мной: он бы рассыпался в пыль.

Пегги Сью поморщилась.

– Забирает пассажиров? – переспросила она. – Что ты этим хочешь сказать?

– Ты еще не поняла? – выдохнул Себастьян. – Он прилетел за твоими родителями и сестрой. Они созрели для дальнего путешествия. Серые звери повредили их мозг. Им не оставалось ничего другого, как покинуть эту землю.

Бросив Себастьяна, Пегги Сью метнулась к наблюдательной башне.

– Мама! Папа! Джулия! – истошно вопила она.

Пегги напрасно обежала все помещения: кругом было пусто. Ее семья отчалила, бросив за собой прошлое, как ненужный хлам.

«Они обо мне забыли!» – с горечью поняла Пегги, чувствуя, как слезы вскипают у нее в глазах.

– Они уже не были прежними, – произнес синий пес, чтобы ее утешить. – Помнишь, с каким выражением они смотрели на небо в последние дни? Они ждали полуночный самолет.

К ним приблизился Себастьян, он передвигался с трудом.

– Я сейчас рассыплюсь, – прошептал он. – Понимаю, что я не вовремя, но мне срочно нужна вода.

– Мои родители! – простонала Пегги Сью. – Как мне теперь их найти?

– Ты их вряд ли найдешь, – вздохнул Себастьян. – Я ведь говорил тебе: существуют сотни вселенных-миражей… Не известно, в какую из них самолет отвез твоих родителей. Даже если, допустим, тебе удастся к ним присоединиться, я не уверен, что они захотят оттуда выйти.

– Значит, я никогда больше их не увижу?

– Ты попала в ловушку. И увязла в ней очень основательно. Теперь ты вынуждена сесть на полуночный самолет, хотя и против собственной воли. Больше нет нужды насылать на тебя серых тварей, потому что твоих близких держат в заложниках.

Пегги Сью вытерла слезы тыльной стороной ладони. Ее печаль постепенно сменялась гневом.

– Может быть, это наилучшее решение – кто знает? – осмелился наконец сказать Себастьян. – Если тебе удастся разбудить спящего демона, ты можешь добиться, чтобы всех пленников миража отпустили без каких-либо условий. Чтобы их высадили в добром здравии на эту же взлетную полосу.

– И моих родителей тоже?

– И твоих родителей, и всех остальных.

Пегги Сью кивнула.

– Ах, нет! – захныкал синий пес. – Ты ведь туда не отправишься, правда?

– Отправлюсь, – твердо сказала девочка. – Меня вынудили.

Себастьян сморщился, как от боли.