внимательно его осматривая и одновременно закатывая рукава. Муж же между тем, привычно осознав свою беспомощность, взял корзину с рыбой и быстро ушёл во двор разбираться с уловом.

— Хворь, госпожа травница, — голос Янко дрожал. — Все побежали к Бутте, а я к вам…

— И какая же хворь? — привычно спросила женщина, ставя на огонь большой котёл для отваров. — Что болит? Ты же знаешь — без подробностей вылечить очень трудно.

— Да, госпожа, знаю, — нервно кивнул Янко и глухо выкашлялся. — Вчера много народу слегло: лбы горят, рвёт бедолаг по чём зря, бредят — и так всю ночь. Человек десять по деревне захворало. А на утро Петра и Луки не досчитались — ушли может куда-то… Может, в Лес подались.

— И ты пришёл только сейчас? — травница удивлённо изогнула бровь.

— Так семьями они, госпожа. Мы только сейчас заметили, как на поле собирались. Вот все к Бутте и побежали из-за страха. Оно ж с магией проще будет, чем травками, — Янко осёкся, поняв, что сказал это как-то грубо и виновато добавил: — Я-то сразу к Вам. Вы мне Алинку в миг на ноги поставили.

— Видимо сильно их эта болезнь напугала, — задумчиво проговорила хозяйка. — А Лука и Пётр тоже заболевшие были?

— Да. Их хворь тоже сразила, — Янко снова зашёлся глухим кашлем. — Раньше всех, как говорят.

— Да ты и сам выглядишь не очень бодро, — настороженно произнесла травница.

— Да что я, — пытаясь изобразить улыбку, отмахнулся Янко и вытер пот со лба. — Так, голова слегка, да кашель этот… Вы лучше дочурку мою проведайте, очень вас прошу, госпожа травница. Вдруг и ей худо станет — волнуюсь я за неё.

— Постой, — прервала его женщина, что-то заметив. — Дай-ка мне руку. Правую.

— Зачем? — Янко замер, напряжённо уставившись на травницу.

— Янко, — голос травницы прозвучал грозно.

— Да… Я… Да пустяки это — уже почти прошло. Вы на меня времени не тратьте, госпожа. Пойдёмте лучше к доченьке моей, — замямлил крестьянин, но всё же неуверенно протянул женщине руку. Травница осторожно закатала рукав его рубахи. На руке Янко красовался большой синюшный нарыв.

— Давно это у тебя? — голос женщины едва не сорвался на крик, но она быстро вернула себе самообладание.

— Дня два. Да это я ударился где-то в поле, наверное. Это пройдёт…

— А где-нибудь ещё ты ударялся? Или, может, кто из заболевших?

Янко лишь нехотя кивнул. На время в комнате повисла тишина. Ричард ещё никогда не видел свою мать настолько бледной.

— Ладно, — уже более спокойным голосом произнесла травница. — Присаживайся пока за стол и угощайся, а я сейчас вернусь — нужно отправить Ричарда за кое-какими травами, чтобы начать готовить лекарство.

Пока Янко послушно садился за стол, женщина подошла к Ричарду, взяла его за рукав и вытянула из комнаты. Как только травница заперла за собой дверь, то тут же резко схватила мальчика за плечи.

— Послушай, сынок, это очень важно. Сейчас ты должен найти сестру и отца и вместе пойти гулять подальше от деревни до самого вечера. Возьмите в погребе еды и воды и не возвращайтесь, пока не начнёт темнеть, — глаза женщины горели страхом. — Папа говорил, что хочет сводить вас двоих на то озеро и научить рыбачить. Скажи ему, что я разрешила, хорошо?

— Но папа уже наловил много рыбы. И у меня плохо получается эта рыбалка, не люблю я её, — попытался возразить Ричард.

— Не спорь, — прервала его мать. — Тот человек, Янко, очень болен. И те люди в деревне — тоже. Эта болезнь очень опасна и ею легко заразиться, если быть рядом с больными. Но к вечеру дома будет безопасно. Я обещаю.

— А… — голос Ричарда дрогнул, — а ты ведь не заболеешь? Пойдём с нами, мам.

— Нет, — мать ласково улыбнулась. — Всё будет в порядке. А теперь иди. И помни — пока не стемнеет, домой ни ногой. А знаешь… лучше ждите меня на озере — я сама к вам приду и скажу, что всё хорошо. Сделаешь, как я прошу, и я испеку вам большо-ой пирог на ужин. С вареньем, и уж точно без рыбы. Договорились?

— А расскажешь потом сказку на ночь?

— Обязательно, Ричи, обязательно.

Ричард посчитал себя в этот момент очень ответственным, прямо как взрослый. Но если раньше «взрослые» вещи его очень злили, то теперь мальчик ощущал важность порученного ему дела. Поэтому, не теряя больше времени, Ричард гордо и с поднятым носом отправился на поиски сестры и отца. Травница между тем скрылась за дверью.

— Янко… — приглушённо послышалось из кухни. — У меня есть новости по поводу твоей болезни. И они… не совсем хорошие…

***

Ричард тяжело дышал, мысли в голове роились шумным неразборчивым роем. А Лес вокруг, как ни в чём не бывало, неторопливо наполнялся нежными лучами рассвета. От тлеющего костра робко исходила последняя тоненькая струйка дыма. Пляска уже давно закончилась. Остались лишь вечная осень, мальчик и множество вопросов. Ричард ошарашенно оглянулся, будто его вырвали из другой жизни. Сон? Но такой реальный… Стоит ли верить тому, что он увидел? Мысли наслаивались одна на одну, кричали, переругивались, устраивали в голове полный кавардак. Ричард изо всех сил старался сосредоточиться и выцепить из них образы родных, но чем сильнее он пытался, тем быстрее они ускользали из памяти. К ужасу мальчика, только один человек из того сна не хотел исчезать: до жути чёткий образ Янко стоял перед глазами. Сгорбившийся печальный хлебороб почему-то с ног до головы был покрыты страшными синюшными нарывами и не мигая смотрел прямо Ричарду в глаза. Мальчик быстро мотнул головой и сильно зажмурился в надежде отделаться от жуткого морока. И только после этого Янко нехотя растворился.

Но вместо крестьянина перед Ричардом предстало то самое дерево, у которого он разжёг костёр. От него больше не исходила особенная мелодия, оно больше не сияло белизной ствола и осенним шармом золотисто-красной кроны. Осунувшееся, посеревшее, с опавшими до последнего листьями. Мёртвое. Такое же истлевшее, как и костёр.

Утро было наполнено осенней прохладой. Огни Лурата уже давно потухли, уступив место едва греющему солнцу. Несмотря на это деревня всё ещё ждала заблудшие души, чтобы приютить их и согреть верой в Лес. Однако Ричард уже не мог заставить себя вернуться, как и слушать Песнь. И мелодия как будто понимала его желания, с каждой минутой затихая всё больше, пока не превратилась в едва уловимый приглушённый писк, сравнимый разве что с жужжанием комара вдалеке. И вот одинокий мальчишка всё же встал на ноги и продолжил свой путь среди безупречных древ.

Рыцаря