платком кромку бокала… К столам пятился парень, что-то увлечённо говоривший своей спутнице. Он наткнулся на Ксанту, и бокал дёрнулся, расплёскивая розовый напиток по лицу, декольте, подолу. Я рефлекторно шагнула в ту сторону, но тут Ксанта сдёрнула мокрую маску, и я поняла, что обозналась: это была Кара. В этом освещении её светлые волосы казались почти пепельными, и светлое платье лишь походило на Ксантино.

Кара лихорадочно вытерла лицо и декольте платком, в панике попыталась оттереть платье. Парень извинился, а она бросила в него опустевший бокал.

– Леяна… – позвал Рэйдан, и я вынужденно развернулась: он не позволял отвлекаться от него более, чем на несколько секунд. Его взгляд был очень строгим. – Ты разговариваешь со мной, не глазей так по сторонам.

Я сразу же посмотрела в сторону – рефлекторный протест против такой вопиющей наглости, ну и интересно было узнать, что там с Карой и тем парнем. Она уже исчезла в толпе, толкнувший её парень жаловался своей девушке, Лузиро страдальчески смотрел в потолок, а его приятели, показавшиеся в поредевшей из-за нового танца толпе, смотрели на меня. И глаза у них округлились.

В следующее мгновение моего подбородка коснулись горячие пальцы, заставляя повернуть голову к Рэйдану. Он опустил руку и всё с той же насмешкой отпил из бокала.

В его взгляде появилось что-то провокационное, как призыв: попробуй не послушаться ещё раз. Даже радужки, казалось, налились каким-то внутренним светом, придавшим им сходство с просвеченным солнцем янтарём. Не казалось – происходило на самом деле, и это завораживало: радужки разгорались волокно за волокном, начиная от зрачков и неравномерно распространяясь к кромкам.

Теперь я не могла ни зажмуриться, ни отвернуться.

Рэйдан действительно заставил меня смотреть только на него. И он победно улыбался.

Ярость снова всколыхнулась, забурлила в груди. Я воткнула ложку в сорбет и отправила в рот новую леденящую порцию. Сглотнув, глухо спросила:

– Сколько там ещё мне осталось защищать вашу драгоценную тушку от домогательств?

Свет в его радужках полыхнул чуть ярче, уголки губ задрожали, плечи дёрнулись. Рэйдан отвернулся к стене, борясь со смехом и не справляясь. Его плечи подрагивали.

Едва зрительный контакт прервался, меня отпустило. Потребовалось несколько мгновений, чтобы отдышаться и полностью вернуть контроль над расшалившимися нервами. Это было странное состояние – смесь взвинченности и оцепенения, как будто тело зависло в попытке решить, надо бежать без оглядки или замереть.

«Бежать!» – решила я и развернулась.

Горячая рука перехватила запястье, разворачивая меня обратно. На этот раз глаза Рэйдана были нормальными. Он поставил почти опустевший бокал на стол. Я попробовала выкрутить запястье, но его рука не дрогнула. Одним шагом оказавшись рядом, Рэйдан вытащил из моих ослабевших пальцев креманку и поставил рядом со своим бокалом.

В момент, когда он обхватил мою талию освободившейся рукой, я, кажется, услышала сквозь музыку рык ближайшей преподавательницы из оцепления.

Я упёрлась ладонью в грудь Рэйдана, но это не спасло от его приближения. Его губы снова оказались возле моего виска:

– Леяна, ты же не хочешь, чтобы я оставил тебя одну идти сквозь этот зал?

– Хочу!

Рэйдан хмыкнул. Освободив моё запястье, скользнул по ладони и переплёл наши пальцы, практически сразу поднимая мою руку в положение для танца.

Плавными и совершенно непреодолимыми движениями Рэйдан повёл меня за собой. Мы влились в поток танцующих пар, вызывая охи и взгляды, полные как ярости в отношении меня, так и почтительного страха перед Рэйданом. Студенты и профессора расступались, позволяя нам кружиться свободно, словно рядом никого нет. Рэйдан двигался почти небрежно, словно летел, и от этого у меня, пусть я злилась на него безмерно, приятно захватывало дух. Его сила подавляла, но одновременно приносила странное расслабление, как разрешение ненадолго забыться, отпустить все проблемы. Я чувствовала, как отступает напряжение последних десяти дней, как в нервах и мышцах разливается удовольствие, а мысли уходят, оставляя меня в лёгком трансе.

Рэйдан Монтемор дьявольски хорошо танцевал!

И где-то под конец долгого и восхитительного танца, когда нас снова окружили потоки розовых лепестков материализованной мелодии, Рэйдан зашептал сокращённую формулу скрывающего заклинания и увлёк меня за собой в толпу, произнося ещё какое-то заклятие.

Проскальзывая мимо растерявшихся от нашего внезапного исчезновения студентов, слыша их возгласы и шепотки, я следом за Рэйданом практически выбежала в крытую галерею. Рэйдан резко свернул. Оставаясь под крышей галереи, провёл меня между редких групп девушек и парней, пока мы не добрались до дорожки, ведущей к искусственному пруду в окаймлении камней и деревьев наподобие карликовых сосен. В этом парке было много ландшафтных композиций, соединённых вязью тропинок, но гости в основном толпились на просторных газонах, где поставили палатки с угощениями, а подобные композиции выбирали влюблённые парочки. В этой тоже, наверное, кто-то прятался, но валуны закрывали нам вид на водоём.

Рэйдан отпустил мою руку. Но на коже осталось ощущение его горячего прикосновения.

Он отступил на шаг и стал поправлять расшитые золотом манжеты:

– Что ж, ты неплохо справляешься с обязанностями моей лаборантки.

Сквозь зубы осведомилась:

– Не могли бы вы огласить все обязанности лаборантки в вашем понимании.

От вспыхнувшей на его губах самодовольной улыбки захотелось его чем-нибудь приласкать. Глаза Рэйдана блеснули, в них отразился намёк на сияние:

– Моя лаборантка просто должна делать всё, что я хочу.

Вот ведь борзый! Трудового кодекса на него нет! Хотя… Кому есть дело до этого кодекса? Владельцу нашей фирмы точно не было. Я вдруг с внезапным злорадством подумала, кто больше огребёт: начальник фирмы от встречи с развившей магию Леяной или оставшаяся без магии Леяна от него и клиентов?

Леяна мне сомнительное наследство оставила, но и я, если подумать, тоже: семьи нет, своего жилья, кроме домика в глухой деревне, нет, зато есть навязчивый бывший.

Неожиданно я рассмеялась – кажется, меня действительно отпускало. Только почему-то наворачивались слёзы, и смех подавить не получалось. Но зато становилось легче. И вишенкой на торте – моя странная реакция стёрла с лица Рэйдана это невыносимо самодовольное выражение.

– Что случилось? – он коснулся моего дёргающегося от нервного смеха плеча.

Я помотала головой, по щекам потекли слёзы. Я больше ничего не видела за их пеленой, просто смеялась, плакала и дрожала. Вдруг меня окутало тепло сильных рук, Рэйдан прижал меня к груди, обнял крепко, подавляя нервную дрожь этого – моего – тела. Пряность и сладость его запаха отвлекали, успокаивали.

– Какой же вы гад, – выдохнула в золотые узоры на его одежде и неосознанно крепче