Имея в распоряжении всего лишь маленький садик в Эллсборо, Мэллори никогда не думала о выращивании овощей, но сейчас, охваченная странным энтузиазмом, добавила к своему списку семена и специализированную литературу.

За уборкой, расчисткой сада и прогулками с Чарли две недели пролетели на удивление быстро. Что еще удивительнее, за это короткое время она успела привыкнуть к Кинсейлли. Довольная результатами своего труда, она с нетерпением ждала покраски комнат. Теперь мысль о реставрации остальной части замка не приводила ее в такой ужас. Она перестала замечать сорняки на полу в холле и уже не испытывала страха, проходя по темным, пахнущим плесенью коридорам.

С каждым днем Мэллори во время своих прогулок с Чарли уходила все дальше от дома. И все же она старалась держаться как можно ближе к берегу. Горы по-прежнему пугали ее. Они были такими огромными и суровыми, что рядом с ними она чувствовала себя ничтожной и испытывала облегчение, возвращаясь в замок.

Пока еще нельзя было сказать, что она чувствовала себя в Кинсейлли как дома, но ее настроение улучшилось, и перспективы на будущее уже не казались такими мрачными.

В отношениях с Торром тоже все стало гораздо проще. За тяжелой физической работой у нее не было времени думать о Стиве, и, похоже, ее разбитое сердце постепенно начинало заживать. Торр научил ее пользоваться печкой, и они по очереди готовили ужин, а затем, сидя у камина как нормальная супружеская пара, разговаривали обо всем, кроме того, что было до приезда в Кинсейлли.

Единственное, к чему Мэллори не могла привыкнуть, — это к необходимости делить постель с Торром. Несмотря на то что она каждый вечер валилась с ног от усталости, ей не хотелось идти в спальню. Чем дольше они с Торром спали в одной постели, тем большую неловкость она испытывала. Всякий раз, когда он ее касался, чтобы согреть, она испытывала напряжение, и это мешало ей заснуть.

По крайней мере в городе они купят матрац без углубления посередине, утешала себя Мэллори. Она ждала поездки в Инвернесс с таким же нетерпением, как когда-то поездки в Париж. Ей с трудом верилось, что она находилась в Кинсейлли всего две недели. По-прежнему ей не хватало городского запаха, шума, толпы и асфальта под ногами.

Когда Торр, изучавший ее список, перелистнул страницу, его брови поползли вверх.

— За один день нам всего этого не купить, поэтому придется провести ночь в городе, — сказал он.

— А как же Чарли? — спросила Мэллори.

— Мы возьмем его с собой. Уверен, там найдется гостиница, куда пускают с собаками.

Все лучше и лучше.

Когда они выехали рано утром, Мэллори находилась в приподнятом настроении. Она впервые покидала Кинсейлли и поэтому с интересом смотрела по сторонам. В прошлый раз они ехали в полной темноте и вокруг ничего нельзя было разглядеть. Какое-то время вдоль дороги тянулись горы, но через пятнадцать миль они очутились в поселке с супермаркетом и гостиницей.

— Наконец-то цивилизация!

Губы Торра искривились.

— Это Каррейг, — сказал он. — Можешь смеяться, но здесь больше возможностей для развлечения, чем ты думаешь. В течение следующего года это будет центр твоей светской жизни.

Мэллори окинула критическим взглядом единственную безлюдную улицу. Она не представляла, где здесь можно развлечься.

— Думаю, с этой целью я лучше буду ездить в Инвернесс, — ответила она, и Торр насмешливо посмотрел на нее.

— Ты передумаешь, когда узнаешь, как долго туда добираться.

После двух недель, проведенных в изоляции, Инвернесс показался Мэллори невероятно оживленным городом. Здесь было полно людей, машин, магазинов и всего остального, чего ей так не хватало в Кинсейлли, но вместо того, чтобы испытать удовлетворение, она почувствовала себя словно в чужой стране.

Может, потому, что она англичанка?

Сначала они зарегистрировались в отеле. Не посоветовавшись с ней, Торр забронировал две отдельные комнаты, и Мэллори убедила себя, что так будет лучше.

— Не покажется ли им это странным? — прошептала она, пока они ждали ключ. — Супружеская пара просит отдельные комнаты?

Торр лишь пожал плечами.

— Какая разница, что они подумают? — произнес он тоном безжалостного дельца, каким был до переезда в Кинсейлли. — Мы платим хорошие деньги за две комнаты. Остальное не имеет значения.

— Уверена, что это вызовет у них любопытство.

— Тогда скажи им, что я отказываюсь спать в одной комнате с собакой, если тебе будет от этого легче.

— Лучше я скажу, что ты храпишь, — парировала она, задетая его небрежным тоном.

— Говори что хочешь. — Торр наклонился, чтобы поднять их сумки, пока она держала Чарли. — Можешь даже сказать им правду.

— Какую правду?

— Что ты не любишь спать со своим мужем.

На ее щеках проступил румянец.

— Не я забронировала отдельные комнаты, — заметила Мэллори. — Скорее всего, они подумают, что это ты не любишь со мной спать.

— Вряд ли, — пробормотал Торр, оценивающе разглядывая ее. Затем их взгляды встретились, и Мэллори показалось, что воздух сгустился вокруг них. Ее сердце колотилось так громко, что его стук заглушал шум голосов постояльцев и звон посуды в ресторане. Мэллори тонула в его синих глазах, бездонных, словно горные озера. Казалось, они заглянули в глубь нее, так что теперь Торр узнал ее тайну, догадался, что его жена каждую ночь мучилась вопросом, что будет, если она повернется и прикоснется к нему.

Одна лишь мысль, что он мог обо всем догадываться, вызвала у нее панику и дала ей сил отвести взгляд. Мэллори сглотнула.

— Пойду выгуляю Чарли, — произнесла она нетвердым голосом.

— Хорошо. — Торр посмотрел на часы. — Давай позавтракаем через полчаса. Встретимся внизу.

Его тон прозвучал так официально, что ей захотелось его ударить, но вместо этого она повернулась на каблуках и вышла на улицу вместе с Чарли.

Ее колени дрожали. Она была потрясена реакцией собственного тела на Торра. На человека, за которого она вышла замуж по расчету. Это не имело смысла.

Мэллори быстро шла по дороге, не давая бедному Чарли как следует все обнюхать. Она была слишком взвинчена, чтобы замечать что-то вокруг себя. Взвинчена и раздосадована тем, что чувства и мысли Торра оставались для нее полной загадкой. Был ли в его словах намек, когда он сказал, что служащие отеля вряд ли подумают, что он ее не хочет? Но если хотел ее, почему не мог сказать прямо? И, что еще важнее, каковы ее собственные желания?

Мэллори не знала. Она так привыкла тосковать по Стиву, что больше не знала, чего хочет. Поэтому решила впредь не заглядывать в глаза Торру. Взять себя в руки и не рисковать своим спокойствием.

К тому времени, когда Мэллори вернулась с прогулки, чтобы позавтракать вместе с Торром, никто бы не заподозрил, что она нервничала. Надо надеяться, что Торр тоже об этом не догадается.