Палаш рухнул на противника в косом ударе сверху вниз, в ответ на моём бедре появилась первая рана. Я наношу удары, один за другим, взвинчивая темп до самого края возможностей этого тела, я даже не потел — нет, я просто исходил вонючим паром, ибо для того, что бы это слабое и пока никчемное тело могло хоть как-то держаться, мне пришлось пойти на крайние меры.

Я сжигал прану, жизненную энергию этого тела, весьма грубым, варварским методом, буквально преобразовывая месяцы и годы жизни этого тела в ману, которой щедро напитывал себя же и вливал её в палаш, укрепляя лезвие, что иначе было бы уже нашинковано слетевшим в катушек артефактом фон Келлетов.

Так не могло продолжаться долго — иначе я бы просто состарился и умер в течении четырех-пяти минут, обратившись иссушенной старческой мумией. Но много времени мне и не требовалось…

Те самые искры, что остались от разрушенного шпагой заклятия, наконец встали как надо, незаметно создав полноценное кольцо огоньков, окружившее Штефана. Будь сам парень в сознании, он бы, скорее всего, легко избежал бы угрозы, но сейчас парень был словно бы в странном трансе — глаза закрыты, левая рука висит плетью, как будто он вообще забыл о её существовании, движения слегка рваные, дерганые… Впрочем, это не удивительно — обладающий своей волей артефакт, перехватив контроль над переоценившим себя дураком, сам при этом человеком стал вряд-ли, да и мир он воспринимал точно не так, как мы, люди. Думаю, он ориентировался на источники маны, вокруг себя, что его и сгубило. Ведь огоньки, постепенно его окружавшие, излучали на моём фоне ничтожно мало силы…

В общем, неважно как, но цель была достигнута. Будь я сильнее, будь я хотя бы Истинным Магом, я бы забрал подобную диковинку себе — даже у меня в прошлой жизни не было ничего сопоставимого с этой штукой.

Огни стремительно вспыхнули, обращаясь самым настоящим костром, я же, собравшись с силами, удвоил свои старания — теперь уже я теснил окруженного пламенем Штефана под управлением шпаги. Серое свечение надёжно защищало его от не самого сильного пламени, иначе мои чары смели бы одним чихом. Вот только дух-артефакт, проклятая душа или что ещё там за мерзость в этом оружии не учло одной банальности — окруженный сплошными потоками пламени человек с магической защитой что сделает?

Правильно, задохнётся из-за отсутствия банального кислорода. Это артефакту воздух не уперся, а вот людям и даже магам низких рангов без него быстро быстро становилось грустно… Мне пришлось потратить минуты три, что бы фон Келлет рухнул на землю, забившись конвульсиях — отсутствие возможности дышать победило артефакт, который один в умелых руках стоил бы целой дивизии в плане боевой мощи… Страшно представить, что могло бы со мной произойти, если бы на свободу вырвался не жалкий процент или два полной силы этой херовины, а хотя бы десять!

Я немедленно двинулся добивать лежащего парня и что-то решать со шпагой. Осторожность — одна из главных добродетелей везде, но на войне она вообще на первом месте. Не хочется оставлять за спиной тело, которое… Да хрен его знает, восстанет ещё!

Палаш тускло сверкнул в моей вскинутой руке, отражая луч солнца, и начал опускаться на шею бледного, истощенного фон Коллета — ни угрызений совести, ни жалости к этому недоноску я не испытывал. Потому что заигрывая с силами, с которыми лично тебе точно не стоит связываться, придурок подверг опасности не только себя, но всех окружающих. И вообще — как эту вещь могли отдать ему? Да такой шпагой не стыдно и Магистру владеть, и даже Архимагистру…

Окончательно закончившиеся силы, которые я получил сокращая срок жизни своего тела, лишили меня последней подпитки магией, благодаря которой я вообще ещё на ногах стоял. Палаш в ослабшей руке ударил мимо шеи, и кто-то за моей спиной заорал во всю глотку, спеша и не давая мне шанса:

— Михаил Морозов, победитель в этой дуэли, проявил сострадание и не стал убивать Штефана фон Келлета, тем самым объявив дуэль законченной.

А я начал заваливаться на землю, кипя внутри себя от ярости. Ишь ты, среди толпы недоумков нашелся кто-то хитровыдуманный и наблюдательный!

Чья-то тонкая, белокожая словно алебастр ручка с неожиданной силой ухватила меня под локоть, не давая рухнуть окончательно, а перед глазами пролетел кончик огненной-красной гривы смутно знакомых волос.

***

— Миша, Миша очнись, — обращался ко мне женский голос.

Я открыл глаза. Передо мной стояла Елена. Удивительная она девушка, я ведь искал её тогда, и не смог найти, даже поисковыми хитростями. А теперь она предстаёт перед моим взором и улыбается, будто мы и не расставались. тут явно замешан какой-то артефакт, хотя какое сейчас это имеет значение.

— Только ты прибыл, как тут же попал в лазарет. — обратилась она ко мне. — Вот ответь мне на вопрос, почему все благородные юноши так стремятся себя угробить? Хотя не отвечай, это риторический вопрос. Признаться, ты казался мне куда более зрелым, нежели остальные нашего возраста, которых я знаю. Ты рассудителен, и во взглядах своих отличаешься от своих сверстников. Однако я гляжу на тебя сейчас, отошедшего от предсмертного состояния, и понимаю, видимо я ошиблась в тебе.

— Ты разбудила меня, чтобы отчитать? — улыбнулся я и глянув ей в глаза, надеясь вывести её из равновесия.

— Нет, конечно нет. — ответила она, не подав виду, чувствовались долгие годы благородного воспитания. Тем не менее, нотки смущения я уловил. — Но я надеюсь ты объяснишь мне как тебя угораздило ввязаться в дуэль.

— Это рассказывать нудно и неинтересно. — сказал я потянувшись в кровати. — Куда интереснее тот факт, что ты намеренно скрылась от меня на перроне и появилась только сейчас.

Я попал в точку. Конечно, она научилась не подавать виду, но, я ещё в поезде заметил её интересную особенность: в зависимости от настроения, её волосы меняют оттенок. Тогда, при встрече они были гранатово-красными, затем стали светлее. Но сейчас её локоны постепенно меняли оттенок с огненно-красных к рыжим. Не думаю, что данная особенность является обыденной в этом мире, Михаил ничего такого прежде не видел, да и я, за всю мою прожитую жизнь сталкиваюсь с таким впервые. Наверняка она считает это слабостью, уверен, её родня научилась читать её настроение по оттенку волос. Как по мне, то, что её волосы меняют оттенок, в сочетании с её голубыми, почти синими глазами с тёмно-синей каймой, обрамляющей эту синеву, и с рыжими веснушками, делают