— Скоро — это когда?

— Если не к концу текущего года, то в следующем обязательно, — Бурлаков скрасил свои слова тенью улыбки, которой постарался придать добродушие.

«Врёт, опять врёт!» — с яростью подумал Бабрамянц, но постарался говорить мягко:

— Помню, ты говорил мне это и год назад, и два. Не слишком ли дело затянулось?

— Честно говоря, я изрядно недооценил сложность проблемы. Слишком много препятствий. Такого никто и никогда в мире не делал. А мы близки к завершению, очень близки. Нужно ещё немного подождать. Самую малость. Ждали же куда больше, а теперь уже виден свет в конце тоннеля.

— Раньше я часами просиживал под электронным колпаком в лаборатории. Ты уверял, что это нужно для переноса моих знаний в память Суперэга, а теперь такое происходит всё реже и реже. Немного странно.

— Дело в том, Борис Георгиевич, что вся ваша основная память уже имеется в Суперэге. В последние разы мы только добавляли к ней последние сведения. Ну, то, что происходило с вами после сеансов. Конечно, можно было бы делать это чаще, но я уже на грани решения проблемы полной обратной связи между вашим сознанием и памятью Суперэга. Скоро вам не придётся высиживать под колпаком для переноса сведений, они будут считываться, как говорится, в режиме текущего времени. Даже самые непредвиденные события не повлекут утерю ваших последних данных. Суперэго во всём будет идентичен вашей личностью, станет вашим вторым я. Он уже сегодня является таковым, как минимум, на 99,99 процентов.

— Так ли это? — Бабамянц вперил пристальный взгляд в собеседника, стараясь понять: говорят ли ему правду?

Тот закивал.

Бабрамянц притянул к себе досье. Раскрыл папку. Достал фотографию и протянул её Бурлакову.

Тот посмотрел и быстро всё понял:

— Вы не доверяли мне и вели за мной слежку?

— Не только тебе, не только тебе не доверяю. Я вообще никому не верил и не верю в этом мире. Даже родному отцу с матерью. Так как ты прокомментируешь её? Мало фотографии, могу показать видеоролик, на котором ты легко рвёшь руками толстенную книгу-справочник. С таким номером можно на эстраду выходить или показывать его в цирке. Он доступен только редким уникумам. Так?

Бурлаков развёл руками:

— Именно так.

— Показать тебе копию твоей медицинской карточки?

— Зачем её-то демонстрировать?

— Мои всезнаи обнаружили, что на последнем обследовании в минувшем году, у тебя не оказалось целого букета хронических хворей-болезней. Даже хромота прошла. И ты удивительно помолодел. Это как?

— После смерти жены и дочери я стал больше заниматься не только работой, но и собой. Вёл здоровый образ жизни…

— Ври больше, — фальшиво хохотнул Бабрамянц. — Никакой здоровый образ жизни так не омолаживает, что ты шутя рвёшь справочники толщиной в два пальца. Просто Геракл или Илья Муромец!.. — он достал из досье ещё пару снимков и бросил изобретателю. — Что ты скажешь о них?

Бурлаков посмотрел и поинтересовался:

— Не помню, когда была сделана эта фотография?

— В самом начале нашего знакомства, свыше двадцати восьми лет назад. Заметил, что я выгляжу заметно моложе тебя? Очень заметно.

— С этим я не спорю, это так.

— А второй снимок сделан несколько месяцев назад. Там тоже мы с тобой и некоторые сотрудники. Теперь уже ты смотришься куда лучше меня. Время не только над тобой не властно, но даже идёт вспять! Что ты над этим думаешь? Станешь запираться, покажу и кое-что иное, из того, что нарыли на тебя мои молодцы. Вопросы имеются?

Лицо Бурлакова сделалось суровым, в глазах появилась жёсткость. Он явно о чём-то размышлял.

— Ну, говори же! — поторопил его Абрамянц. — Я жду ответа.

— Прежде я хотел бы сам задать тебе свои вопросы, — Бурлаков впервые в их общении назвал своего начальника на «ты». — Насколько случайной была смерть моей жены? Что уставился на меня? Признайся, что поработали твои молодчики. Тебе хотелось, чтобы я больше уделял времени Суперэгу. Ты же жаждешь личного бессмертия! Что тебе жизни прочих людишек, вроде меня!

— Это ложь! — категорически отмёл обвинение Бабрамянц, а в висках у него запульсировала кровь от ошарашивающей мысли: «Он это знает! Он догадался! Но как, как?!.»

— Это правда. Как и то, что ты позже отправил следом и мою дочь. По той же причине,

— Нет, нет! Ты врёшь! Кто же так бессовестно оклеветал меня?! Кто тебе такое сообщил?

— Ты сам. Ты не знал, так сообщаю, что всю твою жизнь я знаю не хуже тебя. Жаль, что я поздно это узнал. До того был верен нашему с тобой договору, исправно исполнял то, что обещал. Но позже у следователей появились ниточки к твоим помощникам, которые ты поспешил оборвать. И думал, что скрыл истину. Тогда я обратил к Суперэгу и там нашёл все ответы. Нашёл в его памяти, которая была твоей памятью.

— Ах, подлец! Потому ты и тянешь с проектом, не завершаешь! — вскричал Бабрамянц.

— Совершенно верно, — подтвердил Бурлаков. — Твоего в памяти Супероэго я оставил самую малость, да и то в маленьком дополнительном сегменте.

— А что с остальной памятью?

— Заполнил её своими данными. Заместил твою память своей. Теперь Суперэго — это я. Кстати, между нами с прошлого года существует прямая когнитивная связь. Мы с ним — одно целое.

— Так вот чем ты мне заплатил за…

— Заплатил тебе за презлейшее, — перебил его Бурлаков. — И поделом!

— Ну, даром тебе это не пройдёт!

По сигналу Бабрамянца в кабинете оказалось пятеро его телохранителей. Он подозревал, что они понадобятся, а потому собрал их в тайном кабинете, о котором не знала ни секретарша, ни большая часть сотрудников.

Бурлаков рванул из кармана пистолет, который тут же вырвали и на его руках ловко застегнули наручники, а на шею набросили удавку, которая затягивалась при малейшем движении.

— Пришить его? — скабрезно улыбаясь, спросил усатый телохранитель.

— Не здесь же! — возразил его бронзоволицый коллега.

Бурлаков был ошарашен, стоял не сопротивляясь.

— В лес его, в реку или закатать в бетон?

Бабрамянц покачал головой:

— Этого слишком мало для меня, слишком мало! Нужно придумать ему смерть небывалую, лютую, достойную его «подвигов». Думайте, орлы-коршуны, подайте мне идею. Ничего путного в голову не приходит.

— По кусочку отрезать от него, по самому малому, чтобы смотрел и мучился, зная о неизбежном конце, — предложил самый высокий телохранитель.

— Корытную казнь ему учинить! — выкрикнул усач.

— А это ещё что за казнь? — заинтересовался Бабрамянц.

— Ну, я древности такое делали. Кажись, в Египте. Брали два корыта и сбоку вырезали отверстия для головы, рук и ног, потом в одно клали осуждённого, а другое накладывали сверху. Корыта накрепко связывали