Эти слова заставили всех ошалело броситься к лестнице, даже раненый нашёл в себе силы убраться из подземелья…

Оказавшись в своём кабинете, Бабрамянц велел телохранителям держать язык за зубами и удалиться.

Оставшись один, он достал из сейфа маленький пульт с рядами кнопок. Среди всех выделялась одна, самая большая и тревожного красного цвета. Её нажатие должно было подорвать многочисленные заряды тротила, заложенные в подземной лаборатории. Они готовились на непредвиденный случай, чтобы взорвать подземелье и замести все следы. Известный принцип: концы — в воду.

Решившись не сразу, вдавил кнопку. Ничего не последовало, хотя земля должна была вздрогнуть от взрыва, как при землетрясении. Но этого не случилось. Нажимал снова и снова — ничего.

В последующие дни и недели о Бурлакове он не было никаких сведений. За его квартирой следили, но он там не появлялся. Словно сгинул неизвестно куда.

Бабрамянц начал склоняться к мысли, что изобретатель во избежание худшего куда-то уехал. Известно же, что с богатым не следует судиться, а с сильным — бороться.

Ну, перепрограммировал он Суперэго на себя, поддерживает с ним прямую связь, потому и сумел его обвести вокруг пальцем внизу. Там он оказался как рыба в воде. Несомненно, готовился к чему-то подобному. А что дальше? Сидеть так и не высовываться? До конца жизни? Вряд ли. Разумнее уехать подальше.

Наверное, он так и сделал. Но что стало с Суперэго? Он может его уничтожить, но поднимется ли рука на своё детище?.. Очень возможно, что и нет. Следует это выяснить.

Как оказалось, тайный ход вниз из кабинета босса оказался уничтоженным. А вот другой, которым пользовались сотрудники лаборатории, сохранился.

Бабрамянц собрал всю оставшуюся четвёрку самых доверенных подручных, экипировал их соответственно. Пришлось потратиться, но теперь они имели кроме обычного оружия армейские бластеры — боевые лазеры. Их лучи резали буквально всё: крепчайшая сталь крошилась словно картон.

Они впятером спустились в подземелье.

Тут им предстало диковинное зрелище: перед корпусом Суперэго с воздетыми руками стоял Бурлаков. Было впечатление, будто он поддерживает каменный свод. Лицо его было бесстрастным, он совершенно не двигался, походя на статую.

С опаской они подошли к нему, потрогали. Он напоминал собой искусно сделанную статую. Только тёплую.

Попытались пошатнуть его, не удалось сделать это даже всем пятерым совместно.

Суперэго по-прежнему работало, мягкие шуршащие звуки можно было различить. Повлиять на него со стороны не удалось.

Позже Бабрамянц приглашал специалистов, беря с них обязательство всё держать в тайне.

Они исследовали Бурлакова, дивились, но дать объяснение не могли. Пытались взять кровь, но шприцы гнулись и ломались о его кожу. Практически единственное, что они выяснили, так это то, что температура тела изобретателя была вполне нормальной для здорового человека.

Пульс не прослеживался, как и дыхание.

Доктор медицины вспомнил схожее явление — стояние Зои с иконой святителя Николая, которое произошло в середине двадцатого века в Самаре (тогда она звалась Куйбышевым). Более ничего такого нигде и никогда не было.

— Это второе стояние, — изумлённо сказал он. — Просто чудо! Прости меня господи. — И перекрестился.

В тот же день Бабрамянц поискал материалы о сказанном ему стоянии. Нашёл в «Русопедии» и «Рутубе». Прочитал и узнал следующую историю…

Это чудо в Самаре произошло в маленьком частном домике № 84 на улице Валерия Чкалова.

…На празднование нового, 1956, года в квартире № 5 упомянутого дома продавщица пива Клавдия Болонкина устроила вечеринку. Среди гостей находилась семнадцатилетняя Зоя Карнаухова, работница местного завода имени Масленникова. Когда начались танцы, то подвыпившая девушка, кавалер которой Николай на гулянку не явился, взяла икону Николая Чудотворца и закружилась с ней в танце со смехом: «Раз мой Коля не пришёл, то спляшу со святым Николаем!» На слова подруг прекратить богохульство, Зоя отвечала: «Если Бог есть, то пусть он меня накажет!»

Едва она с иконой проделала круг, как комната озарилась ярчайшим светом и грянул гром. Танцующих оглушило и разметало по углам. А девушка с иконой в тот же момент застыла на середине комнаты, глаза её остекленели. Молодёжь в ужасе бросилась вон из страшной квартиры…

Когда всё успокоилось, и они осмелились вернуться обратно, то их взорам предстало невероятное зрелище: посреди комнаты всё с той же иконой в руках стояла окаменевшей статуей богохульница. На первый взгляд вроде бы живая, но совершенно неподвижная, словно мраморное изваяние искусного мастера, а ноги девушки будто бы приросли к полу. Бледное лицо выглядело жутким…

Вызвали бригаду «скорой помощи». Однако врачи оказалась бессильными: сколько они ни пытались сделать укол, но иглы шприца так и не смогли проткнуть кожу Зои — только гнулись или ломались. Медики видели, что девушка живая: она дышала, прощупывался пульс. Под «окаменевшей» кожей, как мрамор, холодного тела билось сердце.

Людская молва стремительно облетела весь город. Тысячи самарцев побросали свои дела и устремились на улицу Чкалова, чтобы самим воочию увидеть это страшное и небывалое зрелище. Милиция никого не пускала в дом, конное оцепление не позволяло даже приблизиться.

По свидетельству одного из очевидцев, молодой милиционер 28 лет побывал в доме, где стояла окаменевшая девушка, а вышел обратно с совершенно седой головой. Потом он в ответ на расспросы ничего не отвечал, а лишь снимал шапку и показывал волосы: мол, смотрите — и сами всё поймёте…

Говорят, что в апреле перед праздником Благовещения Пресвятой Девы Марии (в тот год оно пришлось на субботу третьей недели Великого поста) к дому, где находилась Зоя, как всегда, закрытый для посетителей, пришёл благообразный старец. Странным образом охрана не увидела его или почему-то беспрекословно пропустила внутрь. Постовые слышали, как он ласково спросил девушку: «Ну что, устала стоять?» Сколько он там пробыл и что говорил — неизвестно, когда же потом вспомнили о нём, спохватились, то оказалось, что в комнате никого нет, кроме мрачной обездвиженной фигуры Зои.

Позже на вопрос, где старец и куда он делся, Зоя отвечала: «В передний угол ушёл» и указывала на икону Святителя Николая…

По самой распространённой версии, окаменевшая богохульница простояла 4 месяца (128 дней), до самой Пасхи, которая в том году пришлась на 6 мая по новому стилю. И в ночь светлого Христова Воскресения Зоя вдруг ожила, стала громко и страшно кричать: «Молитесь, люди, во грехах погибаем! Страшно, земля горит! Молитесь, молитесь, кресты надевайте, в крестах ходите, гибнет земля, качается, как колыбель…» Девушку уложили в постель, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире. На вопрос, как же она питалась всё это время, ответила, что её