окончательно: видимо, Талант целителя и забота дочери справлялись не так уж плохо. Отчаянно сражались, тратя целую прорву сил — и сохраняли жизнь, даже когда простой смертный наверняка уже отправился бы к праотцам.

Захар сгорел за какие-то несколько часов и погибы бы, не явись я вовремя. А здесь, похоже, прошла чуть ли не неделя.

— Видишь? Прямо как в тот раз. — Дельвиг осторожно взял умирающую руку за запястье и положил чуть выше на одеяло. — Сможешь справиться?

Действительно, то же самое… почти. Колдовство нитсшеста заставляло беднягу-денщика буквально гнить заживо, но здесь с ним в схватку вступил родовой Талант. Я мог только догадываться, сколько чудодейственной энергии потратила Вяземская, чтобы дать мышцам и коже сил для регенерации. Она даже смогла остановить черноту чуть ниже локтя и сохранить ногти на руке — да и в целом старый князь выглядел куда лучше Захара, хоть и страдал уже не первый день.

Однако родовая сила Владеющих лишь отсрочила неизбежное: Вяземская отчаянно латала пробоины, связывала надломленный остов воедино, не давая развалиться на части — но вода уже заполнила трюм и готовилась вот-вот хлынуть на нижние палубы, снося переборки.

Старый корабль умирал — и дело было не только в недостатке сил или повреждениях тела. Если запущенное проклятие уже добралось до энергетических центров — того самого, что обычно называют душой — обратно их уже не восстановить. Такое не лечится, и даже убрав чужое колдовство полностью, Вяземского я не спасу. Конечно, родовой Талант продержится еще сколько-то. Месяц, два, три… полгода — при регулярной и обильной подпитке извне. Но потом старик все равно умрет.

А то и прихватит с собой самоотверженную дочку.

— Смогу?.. Не знаю, — честно признался я. — Вы сами видели, как быстро убивает эта дрянь. А здесь прошло уже дней пять, если не…

— Восемь, — одними губами прошептала Вяземская. — Надо было сразу к вам, в Орден, а мы как всегда — думали, сами…

— В этом нет никакой вашей вины, Катерина Петровна. Болезнь, подобную этой, не излечить обычным способом — даже обладая Талантами рода Вяземских. Вы не могли знать, что следует делать. — Дельвиг чуть склонил голову. — Но мы непременно постараемся… Ведь так, Владимир?

— Разумеется. — Я пожал плечами. — Иначе ради чего вы вообще меня сюда привезли?

Взгляд Вяземской обжигал. И неудивительно — ведь я только что превратился из то ли ученика, то ли мальчика на побегушках, этакого оруженосца рыцаря самого настоящего Ордена в основное… скажем так, действующее лицо. Теперь ее сиятельство смотрела на меня совсем иначе: с надеждой, удивлением и даже испугом — ведь я мог одним словом приговорить горячо любимого старика-отца к неминуемой смерти. Пожалуй, была еще и капелька недоверия — слишком уж юным и бестолковым я выглядел для того, кому так доверял матерый георгиевский капеллан.

И подобное внимание от сильной Владеющей, титулованной особы и просто красивой женщины — чего уж там — изрядно льстило. Хоть мне всегда и казалось, что я истребил подобные чувства и амбиции столетия назад… Как оказалось — не совсем. То ли дело было в реакции молодого тела, прежний обладатель которого наверняка отдал бы все на свете за один такой взгляд Вяземской, то ли непростая задача сама по себе будоражила кровь — я вдруг понял, что непременно вытащу старого князя с того света.

Даже если для этого придется рискнуть поменяться с ним местами.

— Прошу вас, Владимир! — Вяземская шагнула вперед и обхватила мою ладонь обеими руками. — Помогите отцу — и моя семья сделает для вас все, что пожелаете.

— Я бы на вашем месте не разбрасывался подобными обещаниями, — усмехнулся я. — Впрочем, приступим… Мне нужен таз с водой, клубок шерсти — чем толще, тем лучше. Спички, свеча, иголка или нож. И кофе.

— А кофе зачем? — непонимающе пробормотала Вяземская. — Я не…

— По всем прочим пунктам вопросов, как я погляжу, нет. Так и думал. — Я улыбнулся, бросил пиджак на край кровати и принялся подворачивать рукава рубашки. — Ваше сиятельство, я ничего не ел с самого утра. Подозреваю, уважаемый Антон Сергеевич — тоже. Не знаю, как он, но лично я не привык работать на пустой желудок.

С юмором в высшем свете всегда было так себе — и в моем родном мире, и в этом, судя по всему, тоже. Намек Вяземская поняла, а вот шутку явно не оценила: несколько мгновений буквально сверлила меня разгневанным темным взглядом, а потом едва слышно фыркнула, вздернула носик — и, развернувшись, вышла.

Надеюсь, все-таки за кофе.

— Ну ты даешь, гимназист, — проворчал Дельвиг. — Так разговаривать с княжной…

— Ничего страшного. — Вяземский заворочался под одеялом. — Бедной девочке сейчас не повредит заняться делом, а не тревожиться за мою участь… Только чем-нибудь несложным — она и так отдала слишком много сил.

— Разумеется, — кивнул я. — Возможно, мне и вовсе больше не потребуется ее помощь.

— Не сомневаюсь. Вы похожи на человека, который знает свое дело — несмотря на годы. — Вяземский попытался изобразить смех, но тут же закашлялся — и повернулся к Дельвигу. — И все же должен заметить, Антон Сергеевич, что ваш друг весьма самоуверенный юноша.

— Самоуверенный? Пожалуй, так есть. — Я закончил возиться с рукавом и шагнул к кровати. — Другой бы даже не взялся.

Глава 11

Конечно же, у меня и в мыслях не было обидеть Вяземскую или самого старого князя. И уж конечно я не так сильно проголодался, чтобы падать в обморок, лишаться сил или ошибаться в знакомой работе. И все же ее сиятельство определенно стоило отвлечь — чтобы не мешалась и не говорила под руку. Дельвиг умел не лезть без надобности, сам «пациент» едва ли представлял какую-то особенную угрозу для нашего общего важного дела — а вот насчет его дочери имелись изрядные сомнения.

Вяземская, похоже, толком не спала уже несколько суток и даже без всяких странностей была на взводе. А когда она увидит, чем и как именно занимается загадочный протеже Дельвига… Нет, лучше приставить бедняжку к работе — пусть даже самой нелепой.

На мое счастье Вяземской не взбрело в голову изображать разгневанную аристократку — буквально через несколько минут она вернулась с подносом, на котором помимо затребованного мною кофе также имелись булочки, масло, аккуратно нарезанная ломтиками колбаса… в общем, все, что нужно молодому растущему организму — и даже чуть больше.

— Смотри не подавись, гимназист, — усмехнулся Дельвиг, степенно приложившись губами к чашке. — А то тебя самого спасать придется.

— Надеюсь, что нет, — отозвался я — и повернулся к Вяземскому. — Скажите, вы помните, как это началось? Может, вы прикоснулись к чему-нибудь вроде…

— Нет, ничего подобного. — В слабом старческом голосе прорезалось плохо скрываемое недовольство. — Антон Сергеевич уже спрашивал.