Брэннан в записке, приложенной к одному из отчетов. «Клифтон, – подчеркнул другой начальник в утолщающемся полицейском досье, – должен быть найден».

Вскоре появились подробности об этих женщинах и их пути к проституции. Марш был 21 год, Шривелл – всего 18. Обе приехали из приморского курортного города Брайтон. Настоящее имя Марш было Элис Берджесс, а ее отчим, обойщик, сказал следователям, что она работала прислугой и «отличалась хорошим характером». Отчим Шривелл, продавец рыбы, рассказал, что она около года жила с местным мужчиной, но не состояла с ним в браке. Девушки были близкими подругами и переехали в Ламбет всего за месяц до смерти. Они заложили почти все свое имущество, чтобы оплатить проезд на поезде, и сказали родственникам, что нашли работу на бисквитной фабрике. Вместо этого они сняли комнаты на застроенной борделями Стэмфорд-стрит.

Брэннан отправил сержанта в Брайтон для работы с местной полицией, но родственники и друзья девушек никогда не слышали о человеке по фамилии Клифтон. Тела убитых отправили домой для захоронения, а венки, позже возложенные на их могилы, проверили на случай, что один из них может привести к Клифтону. Найденное письмо было написано на фирменном бланке отеля в Чатеме, портовом городе к востоку от Лондона. Полицию Чатема привлекли к поискам, но они не сумели найти никого по фамилии Клифтон.

Один из офицеров, ведущих расследование двойного отравления, – инспектор Джордж Харви – также расследовал и смерть Эллен Донворт.

Три проститутки, отравленные в Ламбете в течение шести месяцев, – может ли это быть делом рук одного человека?

Уильям Слейтер, ювелир, которого подозревали в убийстве Донворт, снова обратил на себя внимание полиции. «В настоящее время проводится тщательнейшее расследование в отношении этого человека», – сказано во внутреннем отчете. Комли отправили в район Кингс-Кросс, чтобы встретиться со Слейтером, но констебль был уверен, что человек, которого он видел выходящим из дома 118 по Стэмфорд-стрит, выглядел совершенно иначе. Слейтер был высоким, с покатыми плечами и неопрятной бородой, а потому совсем не походил на замеченного у дома убитых человека в цилиндре. Комли назначили патрулировать Стрэнд в штатском в надежде, что он сможет обнаружить Фреда, ищущего новых жертв среди проституток, которые часто посещали этот район. Он рассматривал лицо за лицом, но это не принесло никаких результатов. Офицеры отдела L были разочарованы. Более того, у них заканчивались идеи. «Все усилия по розыску человека, которого констебль Комли видел выходящим из дома в ту самую ночь, – сообщили 28 апреля ведущий следователь Харви и старший инспектор Джон Малвани, – в настоящее время ни к чему не привели».

Глава 10. Горькая пилюля

В середине апреля 1892 года в лабораторию больницы Гая в Саутуарке, вниз по реке от Ламбета, доставили три стеклянные банки, наполненные вызывающей тошноту массой человеческих органов и образцов тканей. На одной была надпись «Элис Марш», на других – «Эмма Шривелл». Доктор Томас Стивенсон, один из ведущих судмедэкспертов Великобритании, сломал печать на каждой банке и принялся за работу.

В течение следующей недели он подвергал отвратительно пахнущие, частично разложившиеся образцы тканей – части желудка, печени и почек, содержимое желудка, рвотные массы – целой серии экспериментов. Потребовались дни кипячения, охлаждения, фильтрации и сушки, чтобы превратить жидкость, выжатую из образцов, в светлый кристаллический порошок. «Я использовал общепринятый способ обнаружения стрихнина», – объяснил он позже. После добавления серной кислоты остаток приобрел пурпурно-фиолетовый цвет – признак наличия стрихнина. При добавлении в раствор вещество осело, как и положено стрихнину. Затем доктор Стивенсон попробовал остаток на вкус. Яд, как он позже объяснил, имеет «специфически горький металлический» вкус, что подтвердило результаты анализов. Оставался последний шаг. Эксперт приготовил раствор, используя остатки из каждой банки, и ввел небольшое количество под кожу нескольким лягушкам. Животные вскоре испытали на себе «сильные столбнячные судороги» и умерли.

Остатки лосося, съеденного женщинами, отправили в лабораторию доктора Стивенсона для анализа, где выяснилось, что он не сыграл никакой роли в их кончине. Остатки рыбы в банке, сообщил он, «не содержали стрихнина или другого яда». Доктор Стивенсон пришел к выводу, что для маскировки горького вкуса стрихнина использовали вещество или метод, никак не связанные с консервированным лососем.

* * *

Девятнадцатый век был эпохой отравителей. Мышьяк, излюбленное оружие убийц, был дешевым и широкораспространенным – его продавали как бакалейщики, так и аптекари. Борьба с паразитами, клопами и другими вредителями стала лишь одним из многочисленных его применений. Мышьяк входил в состав лекарств, используемых для лечения различных заболеваний – от астмы до малярии, – и в небольших количествах его можно было найти даже в косметике, красителях, красках и обоях. Он также применялся для устранения жестокого или неверного супруга или другого нежелательного лица и был настолько эффективен в ускорении смерти богатых родителей, что французы окрестили его poudre de succession – «наследственный порошок». В 1849 году в Punch опубликовали карикатуру с подписью «Смертельное средство, или Яды для просящих». На ней изображен аптекарь, обслуживающий ребенка, едва способного дотянуться до прилавка магазина, который просит «еще полкило мышьяка для крыс».

Мышьяк не имеет запаха или вкуса, что позволяет легко добавлять его в пищу и питье, а симптомы смертельной передозировки – боль в животе, рвота, диарея – идентичны симптомам пищевого отравления, холеры и многих других заболеваний.

Однако после разработки лабораторного теста для обнаружения мышьяка в человеческих тканях в 1840-х годах им продолжили пользоваться только самые отчаянные или безрассудные убийцы. Из-за введения в Великобритании «Закона о мышьяке» в 1851 году потенциальные отравители столкнулись с еще одним препятствием: розничных торговцев обязали записывать имя и адрес любого, кто покупал яд, а также количество приобретенного вещества и его предполагаемое использование. Позже этот реестр стал известен как Книга ядов. Если покупатель становился подозреваемым в деле о внезапной смерти, вызванной отравлением, у полиции имелось документальное свидетельство, способное подтверждить покупку яда подозреваемым.

Поскольку мышьяк «вышел из моды», как выразился один британский политик, отравители искали альтернативы старому методу. В первые десятилетия XIX века ученые извлекли различные растительные токсины, в том числе морфин из опийного мака, никотин из листьев табака и аконитин из растения аконит. Стрихнин, один из самых сильных ядов, впервые получили из дискообразных семенных коробочек чилибухи (Strychnos nux-vomica) – дерева, произрастающего в Индии, – в 1819 году. При попадании в организм он поражает центральную нервную систему, нарушая химические реакции, соединяющие мозг с мышцами. Конечности подергиваются, а мышцы бесконтрольно напрягаются в ответ на