— Маме?!

По коридору застучали шаги, и мы отпрянули, тут же уставившись в пол и с трудом успокаивая сбитое дыхание.

— О, а я за вами шел, — ритор Бустаманте махнул нам рукой, развернулся и пошел обратно. — Маккой — быстро к претору. А вы, мистер Камачо, заберите ради добра, миссис Камачо-Пальмэ!

Не успели мы преодолеть и половины расстояния, как дверь кабинета претора распахнулась и оттуда донеслось звонкое:‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​

- Я требую, чтобы эту охотницу на женихов убрали подальше от моего сына. Слышите? Заклинаю вас именем его отца! Если у вас осталось к Эктору Камачо хоть капля уважения, если вы чтите его память! Вы что, не узнали фамилию? Маккой из Юджинвилля никому здесь ни о чем не говорит? Ах, я все время забываю, что вы здесь окопались в тиши и безопасности, пока настоящие Стражи отдают свои жизни.

— Леди, возьмите себя в руки. При чем здесь Маккой? — глухо ответил раздраженный мужской голос.

— Тогда я скажу вам при чем, — миссис Камачо-Пальмэ, наконец, совладала с голосом, почти вернув ему выверенную холодность. — Ее мать, Виктория Маккой погубила моего мужа.

Бустаманте отчаянно закашлялся. Застыл на полшаге Райден. Я почему-то услышала стук собственного сердца, очень громкий, как колоколом — Бум-Бум-Бум. Небыстрый, где-то даже неторопливый. Печатая шаг в такт внутреннему ритму я дошла до распахнутой двери и обнаружила, что ее открыл претор. А леди Камачо-Пальмэ, нервно сцепив руки, стоит в кабинете и явно не хочет выходить.

— Доброго дня, — сказала я. — Моя мать, Виктория Маккой три года назад во время пробоя защищала городской госпиталь и отдала свою жизнь в борьбе с тварями Хаоса. Мне крайне интересно при чем тут ваш супруг, леди. И кто дал вам право распространять информацию, порочащую погибшего героя.

От попытки претора схватить меня за локоть я увернулась на чистых инстинктах и сделала шаг вперед, не сводя взгляда с женщины.

— Кто герой? Она герой? Да это мой муж герой, а она вызвала и сказала… Да как ты смеешь? — руки в белых перчатках задергались, потирая ладонь о ладонь. — Я вообще не обязана с тобой говорить.

— Сын! — она увидела ворвавшегося в кабинет Райдена. — Немедленно проводи меня к воротам.

— Мама! — Камачо подхватил ее под локоть и повел к выходу, нечитаемо скользнув по мне взглядом. — Тебе нельзя нервничать. Просил же не приезжать.

Я посторонилась, когда они выходили, и поймала себя на том, что не испытываю злости по отношению к этой женщине. Она потеряла дорогого человека, как и я, но, увы, так и не справилась с ситуацией.

— То есть ваша родительница была знакома с Эктором? — недоуменно спросил претор.

— Впервые слышу, — честно призналась я. — Моя мама никогда не говорила о своем знакомстве со Стражами, не рассказывала о посещениях столицы, с отцом они были примером любящей пары… Извините, сэр Кантана, я сейчас немного не в себе.

Я покачнулась, и претор помог мне сесть на стул. Мысли метались в поисках малейшей зацепки, но ничего в прошлом не объясняло странных обвинений приехавшей леди. Но откуда-то она знает имя моей мамы, и совпадают даты.

— Командор Камачо, — медленно произнес претор, — действительно погиб в Юджинвилле, как и еще три Стража. Это был необычный Прорыв. В это время я уже возглавлял академию, и не знаю всех деталей. Но, возможно, убитая горем супруга запуталась из-за названия города. Я постараюсь узнать, что там произошло, насколько помню, кто-то из наших риторов участвовал в Прорыве.

— Почему Прорыв? — недоуменно спросила я. — Насколько помню, по городу было оповещение о небольшом пробое, даже эвакуацию не проводили.

— Маккой, — претор присел боком на столешницу письменного стола и сложил пальцы в замок, — у вас же были базовые лекции. На пробоях никто не погибает, мелкая плесень и прочие крошечные твари в первый год появления совершенно беззащитны. Когда гражданские ошибаются в терминах, мы не поправляем, но студентам нужно знать — боевые атаки тварей означают именно Прорыв.

Он говорил мягко, дипломатично. Но смысл происходящего все равно разил как клинок. Я совершенно не знала, что именно произошло три года назад. Возможно, и не было никакого героического поступка женщины-доктора. Кто-то придумал местную легенду для провинциального городка, и ее все приняли за правду. Но при чем тут командор Камачо?

Почти в прострации я ответила на вопросы про периметр. Дескать, обнаружила странного хаосита, сообщила о нем Фуко, вместе с Райденом обследовала местность и обнаружила поврежденный периметр.

Про куклу я решила пока промолчать. Камачо заключил с хаоситом договор на три дня с условием, что тот исчезнет за это время и не причинит вреда малышке. Тварь точно не разрушала периметр, у нее не было возможности даже царапнуть камень. Но почему именно три дня?

Претор списал мои рассеянные ответы на шок от произошедшего. И, в принципе, он был прав. Я была в шоке и разваливалась по кускам.

Ритор Бустаманте даже проводил меня на поздний обед. Я тихо поела в одиночестве, время от времени потирая ноющую точку прямо по середине грудины. Очнулась я перед дверью в комнату Камачо. По коридору прошел кто-то из старшекурсников, по-моему, я его видела среди «гражданских» на игре. Заинтересованно посмотрел в какую комнату я стучу, подмигнул понимающе. Как же я хочу иногда, чтобы Райден превратился в обычного горожанина, да хоть бы и из села приехал. И тогда не было бы всех этих понимающих взглядов, подозрений, ухмылок. Даже находиться рядом с ним то ли позор, то ли признание в легковесности поведения.

Самое неприятное, что будь на моем месте та же Эстер, такое же общение, наоборот, одобрили бы. Умная нобиль прошла конкурсный отбор в престижную академию, за месяц окрутила лучшего жениха, иначе говоря — скоро станет уважаемой матроной высшего света с беременностью и колечком на пальце. Чем не история успеха. Я понурила голову и зашла, не глядя, в открывшуюся дверь. За спиной лязгнул замок. И тишина. Оглядывалась я нехотя, задавая себе вопрос: «Зачем я сюда пришла? Выслушивать еще оскорбления? Или Райден и раньше что-то знал, но скрывал, утаивал информацию?»

Любые варианты были плохи и вызывали тошноту.

Камачо стоял, прижавшись спиной к стене. Так и не переодевшийся, в полностью застегнутом кителе, форменных брюках и ботинках.

— Ты знал? — спросила я.

— Частично.