Я потерла место в грудине, где клубком свернулась боль и не давала дышать.

— И что сделала моя мама? Как погубила твоего отца?

— Я бы не стал утверждать настолько уверено. Во многом это домыслы матушки, которая очень тяжело пережила весть о гибели папы. Но она собрала всю возможную информацию, в вашем городке работали сразу три частных детективных агентства, мама поговорила со всеми Стражами папиного отряда.

— И что? Не томи.

А ведь я помню что-то такое. Шныряли странные приезжие, вопросы задавали, да только никто толком им ответить о происходящем не мог. Медперсонал и все пациенты, кто хоть как-то мог ходить — сбежали. А лежачих мама заперла в блоке, и они только слышали крики да звуки боя. Вся приемная потом оказалась искорежена, стойка сестры вырвана с кусками пола и везде кровь. Везде кровь.

Камачо сделал шаг и… положил ладонь мне на щеку. Касание оказалось горячим, практически раскаленным. Кто-то потерял контроль над контуром и фонил энергией. На невесомое мгновение мы застыли, не решаясь, прислушиваясь к себе. Я пыталась думать логически, даже какие-то мысли появились, только неясно о чем. Разум превратился в камень и клонил меня к земле. Поэтому я просто опустила голову на плечо Камачо, исключительно для поддержки.

Меня поцеловали в волосы и резко, торопливо обняли. — Мы вместе? — спросила я, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — А как еще? — удивился он. — Мы вместе в принципе и безоговорочно. Только кое-что прояснить надо, а то мне хреново сейчас. Твоя мама… — Виктория Маккой. Слышал о ней?

— Никогда. Но во время зачистки мелких тварей в Юджинвилле в мэрию позвонила какая-то местная дама — то ли главврач больницы, то ли заведующая отделением. И сообщила об очаге заражения в самой клинике, дескать, ничего страшного, но больные испуганы. Отец в это время отправил свой отряд на чистку улиц, а сам общался с мэром.

— То есть все же был пробой? — с надеждой спросила я, подняв голову. — И что сделал сэр Камачо?

— Он сообщил своим по связи через клеща, что заглянет в клинику на разведку. Пошутил, сказал: «у местных девчонок очень мелодичные голоса, а настоящий джентльмен не может отказать даме». И больше от него вестей не было.

— Но, Рай… Неужели Стражи не захотели узнать, что там с командором?

Он залез руками в вырез майки на спине, прикладывая к моим лопаткам широкие ладони.

— Там уже ничего нельзя было узнать. Как только отец зашел в клинику, она превратилась в место Прорыва. Точного, локального, очень похожего на ловушку. Твари просто кишели. Говорят, из окон летели кишки. Его зам отказался вести отряд на штурм, вызвал подмогу. А те, что нарушили приказ — погибли. Вот и вся история. Поэтому Седьмой Прорыв упоминается только в закрытых учебниках. Это не та история, которой гордится Стража.

— Моя мама была заведующей хирургического отделения. Скорее всего, звонила она.

У меня не было сил расстегивать все крючки на его кителе. Поэтому я дернула вверх полы вместе с тканью сорочки и с облегчением обвила руками талию. Кожа к коже. Мой Рай.

— Твоя мама обвиняет мою? — спросила и затаила дыхание.

— Я никогда раньше не слышал от нее твою фамилию. Понятия не имел, кто такая звонившая женщина и что она тоже погибла. Но мама уверена, что отца заманили звонком. У нее вечный пунктик на охотниц, любовниц и вообще женщин, которые околачиваются рядом со Стражами. Не знаю, что сказать, Стелла. Давай пока не будем об этом, пожалуйста. Ты молодец, — он хмыкнул, — Думал, придешь, будешь ругаться, крыть мою матушку, как она тебя. А я не могу это слышать. Отправил ее домой побыстрее и…

Я нащупала ряд позвонков и провела пальцами вверх и вниз, тум-тум-тум… А еще дальше вниз, под тугим поясом… округлая крепкая ягодица. Судя по температуре, все руны у него сейчас сияют.

Ой, мамочки, что мы творим, на дворе вечер, к Камачо могут заглянуть его приятели. Нехотя, я убрала ладони с нежной, такой удивительно гладкой для парня кожи. Почему-то я думала, если у него ладони шероховатые, то и… Хотя откуда на попе мозоли?

— Стелла, ты о чем думаешь? Ого, краснеешь, как красиво.

— Нам нельзя обниматься в закрытой комнате, а то оглянуться не успеем как…

— Да-да, продолжай, — он вздернул мою майку вверх, тут же поглаживая лопатки, прижимая меня к себе. — Оглянуться не успеем, как придется объявить тебя своей девушкой.

— Так хочешь жениться?

Он замер. И осторожно пробормотал.

— Ну я не задумывался, но, в принципе, родители тоже поженились, когда отец учился в ГАСе. А ты сейчас серьезно?

— Да ни за что, — искренне сказала я. — Девчонки говорят — официальное разрешение положено только при беременности, а я-то доучиться хочу.

— Проклятие, — сказал он и приподнял меня за подмышки, подтягивая вверх как игрушку. — Стелла. Я сейчас представил, что ты беременная, что я тебя сделал беременной. Очуметь как возбуждает.

Белая прядь упала на смуглый висок, синие глаза шало сияли.

— Даже не думай, — опасливо сказала я. — Я буду сопротивляться.

— И это еще лучше, — одобрил Камачо.

Я стукнула его кулаком по плечу, но это было как пинание мрамора. Действие есть, а результат незаметен. Поэтому пришлось отодвигать край кителя и кусать в шею.

— Чума, — сказал Камачо, — какой я молодец, что выбил себе отдельную комнату.

Развернулся и прижал меня к стене. Плотно, на выдохе. Ух. Райден, ты идиот. Зачем там дергать брюки, ты же мне пуговицы вырвешь. Теплые губы легко раскрыли мой плотно сжатый рот. Когда Райден так близко, совершенно нет сил сопротивляться. Он трогал мой язык кончиком своего, это было немного неловко и очень остро, словно он касался чего-то глубоко внутри меня. Мы прерывисто дышали. Чтобы собраться с силами и задать вопрос пришлось упереться руками в плечи.

— Дверь закрыта?

— Да, — он попытался продолжить наш затяжной безумный поцелуй, но я упрямо отворачивала голову.

— Я не забеременею?

— Стелла… блин…нет. Я постараюсь. Но ты задавай этот вопрос почаще. Я от него каменный.

И довольное фырканье.

— Дура-а-ак, — говорить было тяжело, потому что горячая широкая ладонь вдруг легла между ног. — Я беспокоюсь. Ты знаешь, что я никогда до этого…?

Сны же не считаются? Это девочкины секреты, которые не стоит знать мальчикам. Почему-то казалось — он будет пахнуть вином, но от него веяло медом и ароматом луговой травы. До томительного головокружения.

Райден провел рукой вверх-вниз по ткани белья, и перед моими глазами рассыпались водопады мелких искорок. Тело знало, как может быть хорошо, и требовало соединения. Стыдного, желанного до тянущей боли. Но я была кремень. И сначала хотела прояснить все возможные недоразумения.