Всю одежду, все мало-мальски приличные покрывала и даже чистые тряпки, какие смогли найти по всему дому, мы притащили на разложенный диван и устроили из них настоящее гнездо. Если забраться внутрь в одежде, то было даже совсем не холодно. Главное, не высовывать нос наружу. Почему-то он сразу становился ледяным, а из-за этого мерзло все тело.

Лера жаловалась, что не может нормально заснуть в такой тишине. Могильная какая-то. Сразу ясно, что никого нет в деревне. Летом окно откроешь — слышен далекий рокот тракторов, музыка, местные хохочут, собаки лают (хотя теперь я в этом сомневаюсь, про лай). Жизнь. Лерка уверяет, что лучше всего в городе засыпается, под общий шум.

А мне, наоборот, любые посторонние звуки мешают. Я и так плохо засыпаю, а тут еще то соседи музон врубят, то машина с ревом проедет. И не уснуть. Поэтому я терпеливо дожидалась, когда Лерка перестанет ворчать (Соня к тому моменту уже свернулась калачиком и дрыхла). Наконец наступила блаженная тишина. Мысли поплыли, меня начала окутывать дрема.

И тут тихий скрип половиц заставил меня встрепенуться. Сна будто не бывало. Только раздражение. Я и не заметила, как кто-то из девчонок встал и шатался в полной темноте по комнате. Или по коридору? Подруга старалась ступать аккуратно, но деревянные половицы противно скрипели, что раздражало еще больше. Сколько можно мотаться туда- сюда?

Кажется, я так увлеченно прислушивалась, что высунула нос из вороха тряпья, потому что по позвоночнику будто протекла волна холода. Неприятно.

Только представить себе, что мы сейчас в маленькой деревеньке, совершенно одни во всем доме, и вокруг нас снега и за много километров никакой цивилизации... Ладно, с километрами я загнула. Но до ближайших населенных пунктов надо идти пешком. И, случись что, ночью никуда не доберешься в этой полной темноте и никого не дозовешься. Я живо представила нетронутые поля без конца и края, погребенные под снегом... Да там даже летом, если лечь в траву и замереть, тебя никто не найдет. До самой осени...

Странно, что все эти мысли пришли мне в голову только сейчас, а не дома, в городе, когда мы с Леркой так воодушевленно обсуждали самостоятельную поездку на дачу. Да почему, собственно, должно произойти что-то из ряда вон выходящее? Зачем вообще об этом думать, причем именно сейчас, ночью?

В печи потрескивало как-то тревожно. И Соня начала похрапывать довольно жутковато. Нет, так дело не пойдет. Если я сейчас начну прислушиваться к каждому скрипу и думать, будто это кто-то ходит, и во всяком звуке слышать опасность, то вообще до утра глаз не сомкну.

Я сжалась поуютнее и сунула нос в ладонь. Так точно было теплее. И заснула.

Из стопки на растопку

Зима в том году была особенно суровой. И началась рано, и так яростно набросилась, что, казалось, даже природа не успела как следует подготовиться. Птицы замерзали на лету, деревья почернели и скрючились. Людей охватывала апатия, сковывающая не меньше льда. В деревне вымерзали целыми домами, иногда люди так и оставались лежать на лавках до весны. В земле невозможно было выдолбить могилы, да и зачем? Те, кто побогаче, свозили своих мертвецов в божедомки далеко за пределы деревни. Кто-то сваливал своих покойников в сараи, в подполы. На слезы сил уже не хватало.

У Калячиных только бабка умерла, да ей и так срок пришел. Однако же с уходом бабки места в избе прибавилось. Семья-mo небогатая была, хотя и не бедствовали. Той зимой, как и все, со смирением жили себе, пока жилось.

Когда ночью в сенях раздались чужие, чуть слышные шаги, проснулись все. Хозяин ружье прихватил, а баба его лучину зажгла, чтобы сподручнее было чужака отогнать, если с недобрым пришел.

Но в сенях некого было отпугивать. Только на лавке лежала, вытянувшись, сложив окостеневшие руки на груди, мертвая женщина. Платок старенький, заиндевелый сарафан, ноги голые, даже без лаптей. Видать, кто-то из бедняков решил свою покойницу пристроить. Надеялся, что не бросят, по-божески поступят. А обувка... Обувка живым пригодится, мертвым она без надобности.

Жуткое было что-то в этой подкинутой покойнице. Не христианское, не человеческое. Женщина незнакомая . Может, приблудная пришла к кому да окочурилась, а те решили Каляниным «подарочек» снесть. М а ло ли недоброжелателей. В лицо улыбаются, за спиной плюют.

Ничего не стали с мертвячкой делать - до света, авось, не случится ничего. Только дверь хозяин понадежнее закрыл, сам не осознавая зачем. Детей утихомирили, а сами с бабой лежали без сна, ворочались. Кто мог в дом труп подкинуть, что за дела такие? Не по-людски это.

Калячин решил с утра лошадь запрячь, в божедомку свезти этого жуткого подкидыша.

Малые за ночь раза три с криком просыпались, дурные сны