Шрифт:
Интервал:
Закладка:
P.S. Эта больница отличалась от первой кардинально. Здесь меня не только не игнорировали, но и были очень вежливы. Зная, что я не ем мясо, мне просто не клали его в тарелку. Я, конечно, догадываюсь, чьё это было распоряжение, но тем не менее. Другие пациенты были вполне адекватны и не нагнетали обстановку. У нас в отделении был популярен С. Кинг, многие его читали. Интересно, это о чём-нибудь говорит? В общем, мне было комфортно, насколько это вообще возможно в больнице. Одна медсестра сказала, что мне ещё понравится тут. Тогда я подумала, что быть такого не может, а потом поняла, что она оказалась права. В больнице тоже бывает уютно и тепло, если это хорошая больница и в ней хорошие люди. Эта больница и это отделение были именно такими.
…
Из неопубликованных разговоров:
– Некоторые люди не читают ужастики и фэнтези. Они закрывают книгу со словами: «Там всё неправда!». Как будто в «Анне Карениной» всё прям по реальным событиям! Я считаю, что есть хорошая и плохая литература, но не может быть один жанр ниже другого.
Глава 24
Работа с психологом 2
Все мы остаёмся детьми, сосланными во взрослую жизнь. (с)
Мы выяснили, что все мои страхи (кто бы сомневался!)из детства. В три с половиной года мои родители уехали на месяц на заработки, и я осталась с бабушкой. Я была слишком маленькой, чтобы понимать, почему они уехали, куда и когда вернутся. Не помню, чтобы кто-то мне это объяснял. А когда ребёнок не знает, почему уехала мама, он начинает додумывать сам. И поскольку думать о таких сложных вещах, как работа в этом возрасте он не может, он думает, что мама уехала, потому что с ним что-то не так. Он, должно быть, плохой. Я так и думала. Причём, периодически думаю до сих пор. До этого я не знала почему, а вот теперь кое-что становится ясным. Я тогда очень скучала. И именно тогда, живя с бабушкой, мой дядя стал меня пугать, переодеваясь в чудовище.
Мне было так страшно, что я никому об этом не рассказала. Только стала писаться по ночам. А когда мама приехала, не отпускала её ни на шаг и очень боялась, что она снова куда-нибудь исчезнет. Мама – это безопасность, которой у меня в нужный момент не было. Впрочем, были и другие моменты, когда эта безопасность была, но обычно мы запоминаем то, что больше всего болит. Моё детство было хорошим, но оно было отравлено страхом, и я думаю, это в большей мере негативно повлияло на меня. Я боялась всего на свете и была довольно подозрительной. Даже не знаю, почему я никому не рассказала про «чудовище». Мне просто не пришло это в голову. Гадать сейчас нет смысла, но родители всегда были открыты и готовы меня выслушать. Я знаю это сейчас, но знала ли тогда? Не уверенна. Мне казалось, что меня бросили и что у всех есть мамы, кроме меня. До сих пор помню это чувство: смесь одиночества и отвергнутости. Всё было не так, но детскими глазами я воспринимала это по-своему. Очень по-своему. Мне нужны были разговоры и объятия. Объяснения и любовь. Я не чувствовала этого именно в тот отрезок времени. Появились страхи. И «чудовище» – самый маленький из них.
P.S.
– Как у тебя дела с вегетарианской едой в больнице?
– Повар удивлённо на меня посматривает, но всё в порядке.
– Ну что ж, пусть расширяет свой кругозор.
Этот невинный диалог (и многие другие) дали мне понять, что мой психолог всегда (в разумных пределах) за меня. До этого я получала сигнал о том, что другие люди, может быть, чего-то не понимают, не знают и делают какие-то вещи (даже