— Да, мой Аксель такой щедрый! Да, дорогой?

Дорогой мрачно посмотрел на меня, но шансов отпереться у него не было никаких, а потому обреченно вздохнул:

— Увы, ничего не могу с собой поделать. Балую мою темную как могу.

Наверное, у девицы был бы шок, но ситуацию спас именинник:

— Аксель! Ну наконец-то, тебя только за смертью посылать!

— За смертью — это к Тамалии, — подсказала я, и Рейн хищно оскалился:

— А и правда, почему тут нет Тамалии?

— Я могу сходить! — предложила я и даже дернулась на выход, но Аксель вцепился в меня мертвой хваткой.

— Даже не думай, — прошипел Хант, продолжая лучезарно улыбаться.

— Нет, тебя отпускать нельзя, — категорично заявил Рейн. — Все присутствующие должны убедиться, что избранница моего лучшего друга действительно существует, и он ее не придумал, чтобы отвертеться от неприличных предложений! Хотя я бы на его месте, конечно, на все соглашался…

— Конечно, существует! — возмутился Аксель. — Неужели кто-то думает, что я вошел в преступный сговор с темной только ради того, чтобы спастись от Элизабет?

Судя по молчанию в ресторации, все именно так и думали, но мое явление заставило людей сомневаться в своей адекватности. А ведь все именно так и было! Эх, что взять с этих гипотетических политиков, вывернут все наизнанку и скажут, что так и было. Одного не понимаю, как наследники богатейших родов верят в этот откровенный бред?

23

Мероприятие проходило… чинно. Все сидели такие важные, виртуозно орудовали бесконечным разнообразием вилок, беседовали о всяком. Скучном.

— Вы слышали, граф Дренал женился?

— Опять?

— Опять!

— Кто несчастная?

— Говорят, какая-то безродная.

— Бедняжка, и как ей не страшно выходить замуж за проклятого…

Я навострила уши и через четверть часа трескотни выяснила, что упомянутый граф обладал проклятьем, что губит всех его жен. Была в этой истории одна ма-а-а-аленькая такая несостыковка — таких проклятий не существует. Даже родовых. Что там родовых, даже посмертных! Но инстинкт самосохранения подсказывал, что разубеждать публику не стоит.

А вот другой подслушанный разговор, между Рейном и Акселем, вообще поверг меня в полное уныние:

— Туманные чащи отожрали половину графства Хобиш, — мрачно говорил Рейн, усердно жуя какого-то морского гада.

Аксель недовольно цокнул. Сидевший напротив них Ричард, бодро препарировавший рульку, прокомментировал, не отвлекаясь от процесса:

— И цены на пшеницу отправятся в полет.

— А за пшеницей поползет все остальное, — нахмурился Аксель.

— Отец предлагал стабилизирующий фонд, — заметил какой-то тощий парень, которого я раньше не видела. — Но министр экономики заявил, что народ не выдержит дополнительных налогов.

— Ну он прав, — медленно проговорил Аксель, — народ действительно не выдержит. Не сейчас.

— Поэтому голодать придется всем и задорого, — ехидно ответил тощий парень.

Мужчины продолжили обсуждать экономику, девушки — рюши и какие-то светские сплетни из серии кто с кем переспал, кто переспал и не говорит, что переспал, а кто не переспал, но говорит, что переспал!

Через полчаса я поймала себя на том, что у меня голова болит от этой стереотрескотни. А еще, что на меня почти не обращают внимание. Как будто меня и вовсе тут нет. Как будто я… аксессуар?

Эта мысль, такая противная, правдивая и раздражающе простая, вместо разумного возмущения породила массу интересных идей. Например, пригласить Акселя на темную пьянку. Ну или хотя бы легонечко кого-нибудь здесь проклясть.

24

Но я была хорошо воспитанной темной магичкой, пусть и без знаний этих ваших этикетов. И даже, наверное, бы проскучала весь вечер, если бы краем уха не уловила идиотский по сути своей разговор:

— Ты слышала, на Фернанда натравили демона? — громким шепотом произнесла какая-то девица.

— Ух ты, настоящего? — то ли испугалась, то ли восхитилась ее собеседница.

— Да! — авторитетно заверила третья участница. — Но темная староста все замяла. Не хочет портить отношения.

Все трое покосились на меня. Я невозмутимо помахала им ручкой, и девицы стушевались и притихли. Но жажда сплетен была явно сильнее, и через некоторое время одна из них спросила:

— И что это за демон?

— О, это кошмар! Настоящее порождение тьмы! Оно огромное с клыками и крыльями! Бедный Фернанд, он, наверное, думал, что его съедят! Сказал, вся жизнь пролетела перед глазами!

Тут я не выдержала (каюсь) и заржала. Громко так, от души и совершенно не сдерживаясь. Гости постепенно стихли, пока в ресторации не воцарилась удивленная тишина, нарушаемая лишь моим хохотом.

— Гвендолин? — Хант выразительно приподнял бровь.

— Простите… — задыхаясь, ответила я, — это просто очень… очень… очень смешно!

— Что именно тебе смешно, темная? — с вызовом спросила одна из болтушек.

— Все, — честно ответила я, кое-как успокоившись. — Все в вашем трепетном рассказе смешно до демонят в глазах.

— Милая, будет неплохо, если ты внесешь ясность, — попросил Аксель.

— Да какую ясность она может внести, она же темная! — вдруг сорвалась другая болтушка. — У нее с головой явные проблемы! А ты приволок ее к нам!

Я, наверное, ожидала любого поведения от Ханта в диапазоне от игнорирования воплей до вопросов в мой адрес. Чего я не ожидала, так это что синие глаза парня нехорошо вспыхнут, и он очень высокомерно и очень угрожающе процедит:

— Следи за языком, Амелия.

Ух ты! Это ж за меня заступились, получается?

— Гвендолин, — спокойно проговорил Аксель. — Я был бы тебе признателен, если бы ты пояснила причину своего бурного веселья.

Я пожала плечами:

— Меня повеселило, как обрастают выдуманными подробностями глупые ситуации. Вот, например, девушки обсуждали, что на Фредерика напал жуткий демон и попытался его сожрать. Но мы-то с тобой помним, что это любопытный суетолог, сбежавший у Клауса из комнаты.

Хант кивнул, но девица не унималась:

— Фридерик бы никогда не стал мне врать! Он — образец чести, доблести и смелости! Он — паладин!

Я прикрыла ладонью лицо, чтобы не захрюкать от смеха. Доблестный паладин испугался плюшевую зверушку. Так и хотелось воскликнуть: остановись, женщина, ты позоришь своего паладина! Но женщина не останавливалась, пока раздраженный Рейн не стукнул ладонью по столу:

— Хватит!

Он переглянулся с Акселем, и Хант чуть заметно кивнул.

— Амелия, — именинник посмотрел на девушку, — как назывался тот ужасный демон, что покушался на нашего Фридерика?

— Сьюи… суи… — начала спотыкаться девица, и я подсказала:

— Суетолог.

— Да, точно! Вот видите, даже она знает имя этого чудовища!

Но ни Рейн, ни Аксель ее не слушали.

— Гвендолин, — обратился ко мне Хант. — Может твой друг развеять сомнения нашего уважаемого общества?

Я пожала плечами:

— Легко.

Вряд ли, конечно, после этой демонстрации общество будет столь же уважаемо, как сейчас. Но паладины же вроде как защищают мир