Ив поднял штору и открыл окно. На высоте четырнадцатого этажа воздух был не таким отвратительным, почти свежим. Порыв ветра приятно охладил щеки, откинул тёмные кудри со лба. Ив вдохнул всей грудью. Надо успокоиться и привести в порядок мысли.

Шлак-таки уломал его выпить. Впервые за четыре года сотрудничества они провели время в обществе друг друга вне работы. И впервые сложилась ситуация, когда Шлаку реально что-то угрожало. Громиле, кажется, это только понравилось. Он получил заряд адреналина, которого ему так не хватает в обычной жизни даже несмотря на специфическую работу, и весь вечер оставался веселее обычного. Он раздобыл выпивку — себе три бутылки самогона, Иву одну, — и весь следующий час трепался без умолку о боях без правил, на которые периодически брал его с собой Тощий. Ив же весь этот час жалел, что согласился выпить с ним в компании, но не уходил, потому что выпить надо было.

Он давно перестал считать чужие жизни чем-то ценным. А может, никогда не считал. Но за девять лет работы на Тощего так и не смог привыкнуть к тому, что сам частенько оказывался причиной чужих смертей. Смог только смириться. Кажется, все вокруг поверили, что ему плевать, какие задания ему поручают, ведь одинаково хорошо он мог разобраться как с враждебной бандой, так и с семьёй неугодного Тощему политика. Но иногда без хорошей порции алкоголя было не заснуть. Алкоголь помогает не думать о том, что было бы, повернись его жизнь немного по-другому.

Ив лежал без сна под открытым окном, глядел в потолок и пытался убедить себя, что самоубийство для старика было лучшим из всех имеющихся у него вариантов.

Тишину потревожил аккуратный стук в дверь.

— Что такое?

Мила приоткрыла дверь и остановилась на пороге. В своей белой ночной рубашке она была похожа на призрака. Тонкие руки и ноги обтягивала почти прозрачная кожа. Казалось, можно разглядеть каждую кость в этом хрупком теле.

— Прости, разбудила?

— Я не спал. Что ты хотела?

— У тебя нет случайно таблеток от головной боли?

— Посмотри на кухне.

— Там нет. Они закончились.

— Я ведь только недавно… Почему ты не сказала раньше?

— Думала, скоро пройдёт. Так у тебя нет?

— Нет. Утром куплю, ладно?

Девушка кивнула, помедлила немного в нерешительности, зашла в комнату и опустилась на пол, спиной прислонившись к шкафу. Тихо спросила:

— Опять не спится?

Ив повернулся на бок лицом к сестре.

— Как видишь.

Она немного помолчала, обратив к нему большие печальные глаза.

— Ты не обязан это делать. Работать на Тощего. Я же вижу: это меняет тебя слишком сильно.

Ив тяжело вздохнул. Мила поднимала эту тему с исключительным упорством раз в месяц уже на протяжении нескольких лет. Обычно такие разговоры способны вывести его из себя, но в этот раз откликнулась только усталость.

— Всё это, — он обвел рукой комнату, — и это, — он повертел перед лицом протезом, — все, что у нас есть, — благодаря Тощему. Он вытащил нас из нищеты, предложив работу. Выбил квартирку, о которой сироты-беспризорники вроде нас и мечтать не могли. Благодаря этой работе я могу покупать сублимированные продукты, а не питательные смеси, могу покупать тебе таблетки и оплачивать учёбу. Благодаря этой работе мы скоро накопим достаточно, чтобы заменить тебе слабые органы, а может даже и все тело. Так что нет. Я обязан это делать. И я буду, ради нас с тобой.

Мила тяжело вздохнула, обхватила колени руками и опустила глаза. Тихо сказала:

— Мне очень жаль, что я такая… непригодная. Я бы хотела сказать, что смогу сама о себе позаботиться, но это не так. Я просто груз на твоей шее, ни на что не способный, требующий постоянного внимания. Больно это признавать. Но ещё больнее видеть, как ты гробишь собственную жизнь, потому что хочешь сделать мою лучше.

— Только тебе кажется, что моя работа отстой. А я думаю, мне повезло. И даже если бы мне не нужно было о тебе заботиться, я все равно согласился бы на эту работу.

— Но тогда бы ты делал — не знаю, чем ты там занимаешься, — ради себя, а не ради меня. Я думаю, даже если ты не осознаешь этого, ты меня ненавидишь за то, что твоя жизнь не такая, как хотелось бы.

— Глупости не говори!

Мила только печально вздохнула и покачала головой. Ив вцепился взглядом в ее повязку и поспешил заполнить липкую тишину, повисшую между ними:

— Ты её и на ночь не снимаешь?

Девушка провела по ткани рукой, будто удостоверяясь, что та на месте.

— Это удобно. Волосы в глаза не лезут.

Нужно было сказать что-то ещё, придумать тему, пока сестра не продолжила развивать свою. Ив знал, что она запросто может убедить его в своей правоте, пусть даже он не признает этого вслух. Он не хотел разбираться в причинах и не хотел вытаскивать что-то личное из тени. Это не принесёт пользы, только боль. Но, как назло, в голове было пусто.

— В общем, я просто хочу сказать, что ты мне ничем не обязан.

— Я твой брат.

— Да. И если бы не ты, я умерла бы ещё в тот раз, когда пропала мама.

— Она не пропала, а бросила нас.

— Ты меня не слушаешь. Я живу только благодаря тебе. Я счастлива, что ты мой брат. Но мне очень больно видеть, что происходит с твоей собственной жизнью из-за меня. Пожалуйста, не нужно думать о новых органах и курсах виртуального управления. Сделай что-то для себя лично. Для меня ты сделал достаточно.

Ив сел на кровати и одарил сестру хмурым взглядом. Из-за ее слов внутри зашевелилось нечто, что он старательно прятал от себя самого.

— Начиталась книжек и думаешь, что все понимаешь? А как бы сама поступила на моем месте?

Мила надолго замолчала, но потом обречённо выдохнула:

— Наверно, как и ты…

— Вот видишь. Эти разговоры ни к чему не приведут. — Ив выдал вымученную улыбку и уже мягче добавил: — И зря ты думаешь, что мне в тягость делать что-то ради тебя. Взамен я получаю кое-что ценное: знание, что моя жизнь — не пустая трата ресурсов. В ней есть смысл.

Она промолчала, но по лицу понятно было, что не поверила. Он и сам не знал, верит в это или только убеждает себя.

— Ладно, давай спать.

Мила молча поднялась и вышла, одарив брата напоследок тоскливым взглядом, значение которого осталось загадкой. Ива это беспокоило. Спустя так много совместных лет он научился понимать настроение сестры, едва войдя в