— Хорошо, хорошо, я был у Аннабелля.

— С каких и до каких?

— Дай мне подумать… должно быть, с девяти часов. Да, с девяти и до полуночи. Точно. Я ушел от него около двенадцати.

— Ты был с ним весь тот день?

— Нет. Я встретил его на улице около девяти. Потом мы пошли к нему в подвал.

— Когда ты ушел от него, то сразу отправился домой?

— Нет. Меня порядком зацепило. Аннабелль уже клевал носом на койке, а я не хотел там заснуть… Так что я ушел и погулял по улицам.

— Тебя здорово зацепило?

— Очень, — сказал Ларри.

— Когда ты пришел домой?

— Не знаю. Очень поздно.

— Что значит очень поздно?

— Часа в три-четыре.

— До двенадцати вы с Эрнандесом были одни?

— Да.

— И он вколол себе дозу при тебе?

— Да.

— И когда ты уходил, он уже спал?

— Кемарил. Ты знаешь — не спал и не бодрствовал.

— Сколько вколбл себе Эрнандес?

— Мы поделили одну шестнадцатую.

— Ты уверен?

— Уверен. Аннабелль сам сказал, когда доставал упаковку. Это была шестнадцатая. Честно тебе говорю, я был рад, что мы кололись вместе. Я боюсь колоться один. А вдруг передозирую?

— Ты сказал, что вы кололись вместе. Одним шприцем?

— Нет. У Аннабелля свой шприц, у меня свой.

— А где сейчас твой?

— Как где? У меня.

— Он и сейчас у тебя?

— Разумеется.

— Расскажи мне в деталях, как все было.

— Я что-то тебя не понимаю.

— Все, что произошло после того, как Аннабелль показал тебе упаковку с героином.

— Я вынул свой шприц, он — свой. Затем мы приготовили раствор в бутылочных колпачках и…

— Это те колпачки, которые валялись в оранжевой корзине под лампочкой?

— Да, наверное. Там у противоположной стены стояла оранжевая корзина.

— Вы брали с собой шприцы, когда ходили к этой корзине?

— Нет, не думаю. Наверняка оставляли их на кровати;

— Что было потом?

— Мы приготовили раствор, верцулись к кровати, каждый взял свой шприц, мы их наполнили и вмазались.

— Аннабелль первым взял шприц?

— Да, кажется.

— Возможно ли, чтобы он взял не тот шприц?

— Что?

— Возможно ли, чтобы он взял твой шприц?

— Нет. Я хорошо знаю свой. Это невозможно. Я кололся собственным шприцем.

— А когда ты уходил?

— Я не понимаю тебя, папа.

— Ты мог оставить там свой шприц, а с собой захватить шприц Аннабелля?

— Не понимаю, как бы это получилось. Сразу после укола Аннабелль… Подожди, ты совсем меня запутал.

— Вспоминай в точности, как все было.

— Мы вмазались, и я положил шприц на кровать. Да, да. Чатем Аннабелль почувствовал, что засыпает, встал, взял свой шприц и положил его в карман куртки.

— Ты что, внимательно следил за ним?

— Нет. Но я помню, что он высморкался — наркоманы всегда простужены, — а потом вспомнил о шприце, взял его и положил карман. Тогда же и я взял свой.

— Тебя уже зацепило к тому времени?

— Да.

— Значит, ты мог взять и чужой шприц? Тот, которым шмьзовался Аннабелль? А свой оставить ему?

— Наверное, мог, но…

— Где сейчас твой шпрнц?

— У меня.

— Проверь.

Ларри вынул шприц из кармана и стал вертеть его в руках.

— Похож на мой, — сказал он.

— Точно?

— Трудно сказать. А в чем дело?

— Ты должен знать несколько вещей, Ларри. Во-первых, Эрнандес не. повесился. Он умер от передозировки героина.

— Что? Что?

— Во-вторых, в его комнате обнаружили только один шприц.

— Так и должно быть. Он…

— Человек, позвонивший мне, что-то задумал. Я пока не знаю что. Он сказал, что позвонит мне снова после моего разговора с тобой. Он сказал, что вы с Эрнандесом повздорили в тот день. У него есть свидетель, который подтвердит это под присягой. Он сказал, что ты был один с Эрнандесом всю ту ночь. Он сказал…

— Я? Черт возьми, я не ругался с Эрнандесом. Он мне дал бесплатно вмазаться. Разве из-за этого ссорятся? И каким образом этот тип узнал обо всем? Видит бог, папа…

— Ларри…

— Кто этот тип?

— Не знаю. Он не назвал себя.

— Ладно, пусть он приведет своего свидетеля, Я не ссорился с Аннабеллем. Мы были приятелями. Что он хочет сказать^ Что это я дал Аннабеллю смертельную дозу? Так, что шп Пусть он ведет своего проклятого свидетеля, пусть.

— Ему не потребуется свидетель, сын.

— Нет. Ты думаешь, что судья так просто…

— Человек, позвонивший мне, сказал, что на шприце в подвальной комнате мы обнаружим твои отпечатки пальцев.

ГЛАВА IX

В три часа ночи Мария Эрнандес решила, что на сегодня хватит. В кошельке у нее было тридцать пять долларов, сна устала, замерзла, и если сейчас вмазаться и сразу лечь слать, то ночь пройдет прекрасно. Нет ничего лучше героина перед сном. Героин преображал Марию. Она начинала ощущать покалывание везде, даже в тех местах, которые полиция и она сама называли интимными.

Этот эвфемизм сотрудники отдела по борьбы использовали в соответствии с законом, ибо закон гласил, что арестовать предполагаемую проститутку можно только тогда, когда она обнажит интимные места. Остается неясным — то ли Мария переняла это слово от полицейских соответствующего отдела, то ли сама изобрела его в своем невинном девичестве.

У нее действительно были хорошие приятели в отделе по борьбе с проституцией — с одними она поддерживала деловые отношения, с другими имела неприятности. Неприятности были двух сортов: юридические и социальные. Многие коллеги Марии называли отдел по борьбе с проституцией козлиным отделом, и это тоже можно было считать эвфемизмом.

В профессиональной жизни Марии было полно эвфемизмов. Она могла говорить о сексе так, как большинство других женщин обсуждают новинки моды, разве что речь Марии была при этом гораздо спокойнее. Впрочем, с другими представительницами своей профессии она могла обсуждать этот предмет и без всяких умолчаний. С мужчинами, естественно, она говорила совершенно иначе.

Мужчина, домогающийся ее тела, в разговоре с другими проститутками был «Джоном».. Но в беседе с мужчинами и женщинами где-нибудь в бистро она всегда называла клиента «другом».

Когда Мария говорила: «У меня много влиятельных друзей», она не имела в виду, что ей, к примеру, помогут уладить неприятности с дорожной полицией. Она просто хотела сказать, пользуясь эвфемизмом, что многие из мужчин, которые спят с ней, — люди состоятельные и уважаемые.

Равным образом Мария никогда не опускалась до того, чтобы вульгарно описывать оказываемые ею услуги. Мария никогда не спала с мужчиной. Мария проводила время с другом.

Все, что Мария делала, она делала с поразительной отрешенностью. Она понимала, что существуют и другие, более уважаемые способы зарабатывать деньги. Но