известны все слабые и сильные стороны. Ведь я получу доступ к памяти того, кто им долгое время пользовался и ругался тому, что гильзы почему-то летят в лицо.

Потенциал этого навыка безграничен, хотя не всё так радужно как может показаться. Процесс поглощения каждый раз проходит индивидуально. С одарёнными имеется ряд проблем, которые понижают КПД.

Однако так или иначе, я узнал очень многое, а ещё заполучил форму офицера, с его памятью. Затем отрубил одну из голов, нацепил на неё свою каску и…

– Стой, кто идёт!

– Оберлейтенант Кантегерд, убери свою винтовку рядовой, – рыкнул я в ответ.

– Стоять! – ещё сильнее напрягся солдат, хотя моя актёрская игра выглядела вполне убедительной. – Что это у вас в руках?! Откуда вы вообще тут взялись?!

– Это голова русского диверсанта. Ублюдки взорвали железную дорогу и перебили весь мой взвод. Этот урод оказался сильным одарённым. Всё, дай пройти в штаб, мне нужно поговорить с оберстом Виссегаудом, – уверенно заявил я и пошёл вперёд.

Солдат в какой-то момент хотел было что-то сделать, но в последний момент глянул на погоны и передумал, вернувшись к ночному бдению.

– Да мы теперь шпионы, – произнесла Кристина. – У тебя же есть план?

Я многозначительно улыбнулся, в этот момент мне как раз салютовали рядовые, которые приняли улыбку на свой счёт и тоже улыбнулись. К слову, в немецких траншеях оказалось куда… чище.

Казалось бы, дождь лёт на всех, но разница видна невооруженным глазом. И печки у них есть, и блиндажи личные, там сухо и тепло, сами траншеи по четыре метра в высоту, имеются мостики, так что вода вся стекается ниже. На крайний случай даже насосы есть. И от полевой кухни у них пахнет лучше.

– Может на их сторону переметнёмся? – тут же предложила Кристина.

– Нет, я выбор уже сделал. Переобуваться в полёте не стану. Тем более из-за таких мелочей.

– Какой ты принципиальный.

– Всегда такой был.

Я поправил окровавленные рукава, а также перчатку на протезе. В любой момент всё может пойти по одному месту, но если всё удастся, то Кристина обожрётся. Вскоре показался и нужный блиндаж.

– Доброй ночи, Оберлейтенант Кантегерд, – представился я и тут же швырнул на стол голову. – Железную дорогу, как вы уже должны знать, подорвали. Затем диверсанты столкнулись с конным патрулем, после чего вступили в бой с нами. Это было элитное подразделение. Но меня волнует то, как они оказались в нашем тылу. Мне кто-нибудь об этом скажет?

– Соблюдайте субординацию… – оберст, аналог полковника, уже начал подниматься на ноги.

– Сядь обратно! – рявкнул я так-то на старшего по званию, при чём нехило так старшего, но у меня был очень весомый аргумент, которым я ударил по столу: грамотой. – Меня сюда отправил сам Гинденбург с целью проверки боевого духа солдат! И кто меня встретил?! Сраные русские диверсанты! Весь мой взвод уничтожен, а ублюдок едва не сжёг меня заживо, благо удалось отделаться потерей экзоскелета К-1.

– Сам Гинденбург? – удивился оберст, севший обратно и принявшийся читать грамоту с печатью главнокомандующего. – С какого перепугу?

– Солдат должен быть сыт и спать в тепле, чтобы быть готовым к бою. Оборона должна быть не только эффективно и глубоко эшелонированной, но и комфортной для наших солдат, если мы хотим выиграть. Война затянется, в окопах придётся сидеть месяцами, так пусть от небоевых потерь погибают враги, а не мы. Также меня беспокоит боевой дух солдат.

– Да, с нашей доктриной я знаком. Что же, выполняйте свою работу, а мы пока…

– У вас диверсанты в тылу, оберст. Они взорвали железную дорогу, вы хоть знаете сколько людей уже погибло? Как думаете, я сейчас пойду проверять наличие печек в блиндажах? Нет, ведь в моём отчёте уже будет отраженно это событие, а первое о чём меня спросят: кто и почему допустил подобное? И что я им отвечу? Вы хоть понимаете, чем это грозит в первую очередь вам? Всем вам, – добавил я, окинув и командиров рот. – Вы своей халатностью обороноспособность всего полка под угрозу поставили. А если русские нападут прямо сейчас? Сколько у вас снарядов?

– На наших позициях восемь орудий семьдесят пятого калибра. Ещё столько же на трёх других батальонах, сдерживающих прорыв русских на этом периметре. На каждое орудие имеется по тысяче снарядов, ещё по три сотни на каждое должно было приехать сегодня.

– Сколько нужно?

– В идеале две тысячи на орудие.

– Я составлю запрос и попрошу разобраться в этой проблеме главнокомандующего. Согласно нормам в мобилизационном резерве должно быть ровно тысяча семьсот снарядов на орудие. К несчастью промышленность страны ещё не до конца поставлена на военные рельсы, – уверенно объявил я, ведь был готов сыпать любыми обещаниями ради достижения своей цели. – Однако в данный момент нужно решить проблему с диверсантами. Не жалейте солдат, выделите роту и укрепите её лучшими отделениями из одарённых. Прочешите лес. Это не шутки, враги очень опасны и крайне скрытны. А ещё найдите мне экзоскелет. Надеюсь, проблем с этим у вас не возникнет?

– Не возникнет.

– Отлично. А теперь можно и провести осмотр ваших укреплений.

– Мой адъютант вас сопроводит.

– Благодарю. Слава кайзеру!

Только выйдя наружу я выдохнул и позволил себе чуть-чуть расслабится. Всё прошло довольно удачно, как и планировалось изначально. Мой дерзкая уверенность и даже наглость замылила глаз врагам, ну и конечно письмо с печатью Гинденбурга помогло. По всей видимости командование германской империи очень сильно обеспокоено дезертирством в их рядах.

Но да ладно, теперь осталось не выдать себя на какой-нибудь мелочи.

Вместе с адъютантом я отправился на обход, внимательно изучая быт солдат. Как я уже понял, именно германцы и некие австрийцы сильнее всего заботились о комфорте своих людей на поле боя. В это же время другие стороны мирового конфликта с большего плевали на быт личного состава.

Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Карты я уже мельком изучил, германцы находятся на своей территории, у них тут промышленность недалеко, железных дорог очень много. А вот та же русская армия наступает и имеет в этом плане определённые сложности с логистикой. Ну ещё и насосы почему-то до сих пор не производятся, как и печки для блиндажей.

Но плевать на этот быт, меня интересовали склады с боеприпасами, к которым меня вскоре и провели. Особого любопытства