Только мне его рычание ни хрена неинтересно.

Подхватываю за талию девочку в халате.

У которой так руки задрожали, что, даже шприц, который уже набрала, из пальцев выронила. И бледная, как смерть стала. Походу, сама сейчас в обморок на хрен, грохнется.

– Ларисочка, – втискиваю поближе, усаживая себе на колени.

– Ты ведь девочка умная. По глазам вижу.

Точно сейчас две в обмороке у нас под ногами будут. Так сердце у нее колотится, что самой надо укол делать. От тахикардии.

И почему-то от того, как глажу ее по голове, только еще сильнее бледнеет. Напрягается. Глазищи так распахивает, как будто я ей это голову свернуть сейчас собрался.

– Ты просто сейчас забудешь все, что слышала, да? Девушка у нас безымянная. Без фамилии. Просто обычной девчонке, никому неизвестной, стало вдруг плохо. Ну, а я случайно нарисовался. Мимо проходил. Вот и решил вместе поехать. И помочь. Так ведь все и было, верно ведь?

Перепуганно кивает.

Кажется, сейчас халатик свой разорвет, так пальцами в него вцепилась.

Могу понять.

Аслановы, если вдруг слух до них дойдет, с землей смешают.

Тут и здоровый бы мужик кучу наложил бы на ее месте.

– Детка…

Не успеваю найти слова, как Багиров перетягивает полуобморочную девчонку к себе.

– Ты ведь медик в первую очередь, так?

Судорожно кивает. Кажется, забыла, как дышать уже. Пиздец.

Походу, у Романа талант. Вляпываться так, что не разгребешь. Или ему жизнь скучной кажется? Адреналина на боях не хватает?

– Значит, что у тебя на первом месте? Правильно, – кивает, хоть девчонка онемела. Даже не пищит.

– На первом месте жизнь человеку спасти. Ну, и ребенку. Ребенку – тем более. Да? А если кто узнает, ты не только жизнь не спасешь. А совсем загубишь. Этот ребенок не родится, если ее родня хотя бы заподозрит, что девочка здесь. Ты ведь понимаешь. Сама же девушка. Мать будущая. Ну, а я… Я за твой плохой слух и отвратную память так отблагодарю, что клинику себе собственную купишь. Или дом на Багамах. Да? Мы договорились?

Кивает, судорожно хватая распахнутым ртом воздух.

Дрожит, а сползает с колен.

Опять наклоняется над девчонкой. Набирает шприц.

Радует, что руки хотя бы уже не дрожат. В обморок, похоже, хлопаться передумала.

Может, зря мы разговоры тут растрепали?

Лучше гнать машину на хрен из города?

В свою клинику завезти… А эту Ларису… Хм… При другой клинике оставить. На пару лет круглосуточных дежурств С проживанием прямо в клинике и под хорошей охраной. Ну а что? Вариант. Только времени, походу, на это не остается… Иначе хрен бы пришлось уговаривать.

– Я не скажу. Никому.

Выдыхает наконец девчонка, так на нас и не глядя.

– Не из-за вас. И не ради денег. Ради ребенка. И не надо мне ничего.

Только качаем одновременно головами с Багировым. Неужели такие еще остались?

В любом случае надо будет к ней людей приставить. До того времени, пока  Асламова не будет подальше отсюда . А Волку башку открутить. Но это уже не мое дело. И так не пойму, с каких херов полез?

– Надо, - похлопываю по уже переставшей дрожать руке. – Всем надо. Мы умеем и спрашивать за косяки и благодарить как следует.

–   Не все можно купить, – бормочет еле слышно, но не разобрать нельзя. Даже распрямляется. Гордо выпячивает грудь.

Но спорить с девчонкой нет ни времени, ни настроя.

Я вообще, в принципе, спорить не привык, тем более, с девчонками. Будет, как сказал. А споры только воздух зря сотрясают и полезным чем-то заниматься мешают.

Да и машина уже влетает во двор больницы.

* * *

Ника

– Да вы с ума сошли! Костя!

Цепляюсь за рукав его рубашки, но он будто и не замечает.

Так и тащит меня к кованной ограде, перекинув через другую руку корзинку с едой и шампанским.

Что за день такой сегодня?

Будто все, вот прямо разом, посходили с ума?

– Рита! Мишка! Да хоть вы ему скажите!

Я думала, мы поедем к реке. Обычно все пикники устраиваем там. Ну, разве что кроме тех дней, когда с самого утра выбираемся на воздух. В лесок на горе за городом. Но это?

– Перестань, Ника! Ну что ты такая сегодня? Это же просто пикник. На пару часов!

– На пару часов?

Уже шиплю. Останавливаюсь. Выдергиваю руку из слишком крепкого захвата Кости.

– Это же просто парк, Ник. Ну? Просто городской парк. Сколько раз мы сюда пролезали по ночам?

– Это было раньше!

– И что изменилось?

– Можно подумать, вы все не знаете! Парк выкупил какой-то бизнесмен! А говорят, что бандит, самый настоящий!

Хотя…

Разве у нас эти два понятия особо отличаются?

Не зря говорят, что первые крупные деньги зарабатываются преступным путем. А у нас в стране, так особенно! Только наивные младенцы не понимают, что все крупные состояния усеяны дорожкой из крови. А за каждым холеным и приличным с виду бизнесменом, у которого на счетах миллионы, светит черной тенью мрачный бандитский шлейф!

Ну, а уж на то, чтобы выкупить роскошный городской парк с невероятными кустарниками цветов и фонтанами, жемчужину города, уж точно не один миллион ушел! И далеко не рублей, естественно!

Наверняка его хозяин жуткий человек.

И его границ лучше не переступать!

– Весь же город гудел через месяц после того, как у парка появился хозяин! Когда сюда ночью пролезли! Вы что? Не помните? На них собак спустили! Двое тогда в реанимации лежали! А на остальных остались такие шрамы, которые не закроет ни одна пластика! И что? Ничего ему за это не было! Проникновение на частную территорию! Так тогда сказали! Их же еще и виноватыми сделали! Уголовные дела против них завели!

Конечно, они не могут такого не помнить! Особенно Костя! Как и я…

Мы же как раз тогда практику в реанимации проходили!

Жутко смотреть было на этих двоих! А меня так и вовсе выворачивало от вида их страшных увечий!

– Ой, перестань!

Они одновременно закатывают глаза, глядя на меня как на дурочку.

– Лично мне жить пока еще не надоело!

– Перестань, малыш, – Костя плавно привлекает меня к себе.

Опаляет ухо жарким дыханием и легкой хрипотцой.

Всегда сдавалась, когда он говорил со мной вот так. Ласково и уверенно. Захватывая дыханием нежную кожу под ухом.