правильнее было бы сделать выбор в пользу Малевича. То, что предлагал он, было действительно полным переворотом, полным выходом за рамки того, как искусство существовало прежде, как воспринималось художественное произведение. Это еще раз показывает насколько велики были возможности авангарда. Репродукцию Шагала приятно повесить в квартире, в офисе, в общественном пространстве. Очень трудно, думаю, жить с «Чёрным квадратом» Малевича. Я была много лет назад в нью-йоркской квартире Рональда Лаудера[10], где в гостиной висит «Чёрный прямоугольник» Малевича. Это сложное ощущение. Жить с этим и смотреть на это каждый день, думаю, очень непросто.

Конечно, за Малевичем было огромное будущее. То будущее, которое сегодня формально уже является прошлым, и то будущее, которое является будущим для нас и сейчас. Малевич и его учение в гораздо большей степени актуальны сегодня, чем то, что предлагал Марк Шагал. Тем более, что в какой-то степени, Шагал – художник-одиночка. Это художник, который сформировал свой собственный язык. Существует мир Шагала, но мало кто последовал за ним, если не говорить о не самых талантливых подражателях. Что касается Малевича, то это настоящее учение, он сам воспринимал себя как пророка этого единственно истинного учения, и у него, как у любого пророка, были последователи. Сама система обучения, предложенная им, позволяла иметь учеников, которые при этом, надо сказать, не были похожи на эпигонов. Многие из учеников Малевича стали очень крупными художниками[11].

Казимир Малевич

«Женщина с граблями». 1927

Холст, масло. 99×74

https://my.tretyakov.ru/app/masterpiece/8852

Второй крестьянский цикл Малевича написан в 1928–1932 годах, но подписывает художник эти работы 1913–1915 годами. Я остановила свое внимание на небольшой картине «Женщина с граблями» – на обороте дата – 1915 год, – потому что она лучшее из того, что есть в Третьяковской галерее, если говорить о втором крестьянском цикле Малевича или о его поздних супрематических работах. Основной корпус произведений этого художника хранится в Русском музее, куда их передала вдова Малевича после его смерти. Вторая по значимости коллекция с 1959 года находится в музее Стеделийк в Амстердаме, и я позднее объясню, как она туда попала.

Малевич начинал свой путь с символизма в духе «Голубой розы»[12], это была одна из его первых мистификаций – утверждение, что он участвовал в выставке «Голубой розы», куда его на самом деле не приняли. Для него это объединение было рубежным этапом – в «Голубой розе» видна очень ранняя заявка на беспредметность. Там все развеществляется. То, что царит на полотнах участников объединения – нежнейшее, изысканное цветовое марево, которое как-то где-то концентрируется, и из которого в конце концов выкристаллизовывается что-то, что напоминает фонтан, головы, фигуры или нечто иное. Я думаю, что Малевича в «голуборозовцах» привлекало именно это.

Малевича долго никуда не принимали – он никак не мог поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества – и ему все время приходилось возвращаться в родные места. Это был невероятный талант и гений, который очень трудно обретал свой путь. Вслед за увлечением «Голубой розой», Малевич перешел к следующему этапу. Мы знаем буквально единичные, небольшие по формату, импрессионистические работы Малевича после 1906 года, а сразу следом за ними возникает первый, мощнейший всплеск – «крестьянский» цикл 1909–1912 годов. К сожалению, в России сегодня осталось всего две подобные картины и обе они находятся в региональных музеях. Вслед за этим циклом Малевич очень быстро создает уже футуристические работы. В 1913 году он оформляет оперу Михаила Матюшина «Победа над солнцем»[13], где впервые возникает образ черного квадрата.

Думается, что постановка этой оперы в 1913 году в оформлении Малевича стала важнейшим событием не только отечественного авангарда, но и всего мирового искусства. Эта постановка была весьма пугающей, и она, на мой взгляд, предвосхищает многое из трагических событий ХХ и ХХI веков. Это особенный мир, который сегодня вызывает ассоциацию с тем, что происходит в фильмах ужасов: мир зомби, неотвратимое пришествие чего-то, что вне человека и вне традиционного представления о том, что такое мир, земля, планета, человечество и гуманизм. Эта постановка вызывала острую реакцию и шок тогда, и сегодня ее современная реконструкция производит пугающее впечатление по крайней мере на таких эмоциональных людей, как я.

В 1914–1915 годах Малевич создает протосупрематические и супрематические полотна, которые показывает на знаменитой последней футуристической выставке «0,10» в Петрограде. Тогда же он предлагает термин «супрематизм»[14], чтобы описать эту, никем доселе невиданную, живопись, которая была абсолютным прорывом в неизвестное, в зазеркалье, в совершенно иную систему существования. Искусство из изобразительного превращалось в формотворческое и жизнетворческое.

На этой выставке «Чёрный квадрат» был представлен в «красном» углу, как обычно вешали в крестьянских домах иконы. На самом деле, когда смотришь на ранние работы Малевича, на его первый крестьянский цикл, в частности на «Косаря» из собрания Нижегородского художественного музея, то первая ассоциация, которая возникает – это древнерусская иконопись, а ее на тот момент уже начинали ценить, и с ней творчество Малевича соотносится напрямую.

Годы после «Чёрного квадрата» для Малевича были периодом развития супрематических концепций, выходом в абсолютную космическую беспредметность серии «Белое на белом», переживанием Революции, активнейшим участием в выставках и создании первых в мире музеев современного искусства в Москве, Петрограде и провинции, приездом в Витебск, созданием своей школы, работой в Инхуке (Гинхуке) и многое другое.

В 1927 году Малевич занимается организацией своих выставок в Варшаве и Берлине. Они стали настоящим взрывом и открытием. Благодаря этим выставкам Малевич получил известность в Европе, и мы можем говорить о сильнейшем влиянии его творчества на все развитие европейского искусства того времени и смело утверждать, что работы Малевича были хорошо известны и востребованы.

Художник уезжает обратно в СССР, надеясь на следующий год вернуться, и оставляет весь корпус своих картин немецкому архитектору Гуго Херингу. Но в следующем году Малевича не выпускают из СССР, и, таким образом, огромное количество созданного им остается в Германии. Херинг отказывается продавать эти картины и умудряется сохранить их в подвале в период господства Третьего Рейха, заклеймившего подобный тип искусства как дегенеративное. Лишь в 1959 году, через 24 года после смерти Малевича, он продает всю коллекцию в Музей Стеделийк в Амстердаме.

Оставшись в России, Малевич в 1928 году начинает работать над своей большой ретроспективой в Третьяковской галерее, которая состоялась годом позже, в 1929-м. Именно в связи с этой выставкой он приезжает из Ленинграда в Москву, и оценивает состояние «Чёрного квадрата», поступившего после закрытия Музея живописной