Здесь столько возможностей для женщин, не то что в моем времени. Ну что, одевайся, а то заболтались мы.

Аня понимающе кивнула:

— Да, возможностей сейчас, и правда, больше.

Ася помогла ей одеться, ибо самостоятельно она бы точно не справилась. Невозможно было представить, как надевать самой блузу и застегивать ее на спине на тысячу меленьких пуговок. Блузка села как влитая. Высокий ворот, украшенный кружевом в несколько слоев, украшала небольшая элегантная брошка. Длинные рукава заканчивались высокими манжетами, плотно облегающими тонкие Анины запястья. К блузе полагалась длинная темно-синяя юбка с высокой посадкой, которую Аня видела в кабинете. Сейчас она разглядела украшение в виде вертикальной прострочки с вшитой тоненькой полоской синего кружева. Юбка была фасона колокол, плотно облегала фигуру на поясе и животе и вытягивала силуэт.

— Повезло, что у тебя нет гель-лака на ногтях. — Заметила Ася, застегивая пуговички на манжетах, и хихикнула. — Ты же в курсе, кто в мое время носит цветные ногти?

— Да, да, в курсе. Это же общеизвестный факт. — Кивнула девушка.

— Не скажи, — Ася снова улыбалась, — это ты подкованная и начитанная, многие этого не знают. Так, повернись-ка, я на тебя погляжу. — И отошла на шаг назад.

Увиденная картина ей явно нравилась.

— Сейчас заплету тебя и можно показываться дяде. — Подмигнула Аська.

Прическа получилась простой и строгой. И Аня, которая могла только завязать свои светлые, чуть вьющиеся волосы в хвост или пучок, признала, что ей, оказывается, идут прически. Все волосы Ася подняла и уложила в какую-то замысловатую ракушку, заколола все это великолепие шпильками и едва сбрызнула лаком для волос. Пряди у лица были коротковаты, поэтому легли сами, как им вздумалось. Решили так и оставить, просто убрали их за уши.

— Ну вот, теперь точно все, — Ася вынула ненужную шпильку, которую держала губами и восторженно посмотрела на претендентку в гувернантки. — Пожалуй, можно звать дядюшку.

Порфирий Игоревич образ одобрил. Протянул Ане аккуратные сафьяновые ботиночки черного цвета на шнуровке и небольшом, буквально в пару сантиметров каблучке.

Ане показалось, что даже Иван сменил гнев на милость, когда ее увидел.

— Осталась шляпка и салоп. — Ася подала верхнюю одежду. — Давай повторим все в деталях.

Аня собралась с духом и выпалила все, что зазубрила как стихотворение.

— Я выхожу из дворницкой в доходном доме на 5ой Советской, ой Рождественской, иду по Суворовскому проспекту до Невского и по нему до Галерной. Фух! Ни с кем не разговариваю, извозчика беру в самом крайнем случае. Швейцару говорю, что я по объявлению. Беседую с графиней, как ее… Татьяной Александровной, вот, и улучая момент, прячу шкатулку в нишу. Кстати, а где она?

Все всполошились. Иван кинулся в кабинет Порфирия Игоревича и принес маленькую, из какого-то легкого металла шкатулку, украшенную замысловатыми растительными узорами. Ася подала ей маленькую сумочку-мешочек с застежкой-шнурком.

— Клади сюда шкатулку и вешай сумку на руку. — Показала, как держать сумку Ася и добавила впервые, кажется, нервничая. — Ой, волнительно-то как! Хоть бы у тебя все получилось, Анечка.

— Будьте осторожны и внимательны, времени у вас достаточно, но лучше поторопиться. — Предостерег Аню концертмейстер. — Если все пойдет по плану, то через 3–4 часа шкатулка появится в камине, а значит, нам можно приглашать комиссию для осмотра и «найти» находку.

Они стояли в передней прямо у двери в чулан. Аня мельком взглянула в зеркало и увидела там молодую девушку в шляпке и пальто.

Словно из ниоткуда Порфирий Игоревич достал кольцо с рубином и вложил ей в руку:

— Вот перстень. Он перенесет Вас в дворницкую. Запомните, Аня, поворачиваете по часовой стрелке — попадете в XXI век, против часовой — в век XX. Кольцо лучше лишний раз не показывать, уберите его подальше. Во-первых, девушке вашего положения не пристало носить массивных золотых украшений, ну а во-вторых, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне.

Аня кивнула и надела перстень на безымянный палец левой руки. Удивительно, но он сел как влитой, хотя при первом рассмотрении на кухне кольцо показалось Ане слишком массивным, даже мужским. Все будто было во сне: она слышала только шум в ушах и свое сердцебиение. Надо же, как поддалась волнению! Дверь открылась, и Аня ступила во мрак чулана.

— С Богом! Ждем Вас назад, да поскорее. — Напутствовал Порфирий Игоревич.

Дверь за ней захлопнулась, и Аня осталась в кромешной темноте. В руках она держала связку книг, на локте другой руки болталась сумка-мешок. В чулане пахло пылью и одеждой. Как там: против часовой стрелки — попадешь в прошлое. Так, кажется. Аня провернула перстень против часовой стрелки и прислушалась, пытаясь за бешено колотившимся сердцем расслышать какие-то звуки. Напрасно! Вовне стояла абсолютная тишина. Только запахло как-то иначе, будто пылью и опилками.

Ане вдруг сделалось смешно. Ну и дурочка же она! Это ж надо поверить, что прямо сейчас она переместится во времени, в старый Петербург начала XX века. Аня представила, как за дверями чулана ее ожидают Порфирий Игоревич, Аська и Иван. Они смеются над ней, смеются удавшемуся розыгрышу. Взяло зло. Только она могла поверить во всю эту доисторическую чушь, вырядиться гувернанткой и на серьезных щах собралась идти подкладывать письмо в нишу камина.

Аня подобрала юбку и сделала шаг к двери. Споткнулась через какие-то палки, которых раньше не было. Чуть не упала, потеряв равновесие, навалилась на дверь. Та открылась, выпуская Аню в полутемную и сырую комнатку. Что-то передняя изменилась, подумала Аня. Она стояла на каменном мощеном полу полуподвального помещения. Там, где в ее времени была массивная дверь на парадную лестницу тоже была дверь. Несколько ступеней вверх вели к ней, а значит, и правда, помещение это было полуподвальным. В передней она увидела еще одну дверь, судя по всему, в жилое помещение. Дверь была прикрыта не полностью и оттуда доносился громкий храп.

Аню обуял ужас. Как могла передняя особняка на Галерной так преобразиться? Неужели все, о чем ей говорил Порфирий — правда, и кольцо перенесло ее в 1912 год? Да не может быть такого! Не бывает! Может, она лежит сейчас в горячечном бреду, а все это ей просто снится? Но она слишком хорошо чувствовала запахи, слышала храп дворника. Тот вдруг