— Ты что, шуток не понимаешь? Прости, я не знал, что у тебя плохо с чувством юмора.

С тех пор между ними развернулось скрытное соперничество. Людвиг разыскивал в разных книгах защитные заклинания, которые им не показывал наставник, чтобы уберечься от «шуток» Вольфи. Тот, столкнувшись первый раз с тем, что его заклинания не действуют, был страшно удивлён. Как Людвиг, уступающий ему в магической одарённости, может противостоять ему? Он стал бывать в Герцогской библиотеке не реже, чем Людвиг и со временем непременно находил способ взломать защиту.

Генри же из них троих оказался самым талантливым. То, что даже Вольфганг осиливал с трудом, Генри давалось легко, словно играючи. От этого он не отличался излишним усердием и книгам предпочитал охоту, скачки или воинские занятия. Постепенно из-за этой разницы братья понемногу стали отдаляться друг от друга. Младший уже не смотрел на старшего с прежним восхищением и время всё чаще стали проводить порознь. Людвиг после занятий спешил в библиотеку, чтобы отыскать что-то неизвестное Вольфи и Генри или отрабатывал показанные наставником заклинания. А Генри к появившимся у него друзьям, чтобы играть и развлекаться. В этом ему часто охотно составлял компанию Вольфганг, подбивая на всякие шалости. Иногда довольно злые.

Людвиг пытался останавливать брата если присутствовал при этом, но удавалось ему это не всегда. Куда чаще он слышал от Вольфи:

— Людвиг, ты что как занудный старик? То нельзя, это нехорошо — что за ерунда! Главное, весело!

Если же замечал, что Генри после уговоров Людвига начинает колебаться, то подначивал его:

— Ты что, испугался? Папочка заругает?

И Генри «вёлся», отправлялся с кузеном. Людвигу это не нравилось, но сделать он ничего не мог. Постепенно Вольфганг занял его место рядом с наследником — место брата и главного друга. Нет, Генри не стал относиться к Людвигу с тем же скрытым презрением, что и Вольфганг. Он по-прежнему любил и уважал брата, но с кузеном ему было веселее и легче. Людвиг даже понимал его. Чем старше становился Генрих, тем чаще ему напоминали, что он наследник, и как наследник не может, не должен делать то или это. Вольфганг же дарил ему чувство свободы. А привкус запретного в их шалостях добавлял проказам остроты и веселья.

Долгое время проделки кузенов оставались неизвестны герцогу. Придворные покрывали наследника, а Людвиг считал подлостью жаловаться отцу на брата и на чувство одиночества, что всё чаще мучило его. Круг друзей, окружавших наследника, подобрался из подростков, разделявших его увлечения, с большей охотой обсуждавших стати лошадей и качество оружия, чем книги или возможности магии. К тому же Вольфганг исподволь старался выставить Людвига смешным занудой, а тем, кто склонен был высоко ценить собственное происхождение, напомнить, что у Людвига оно не столь безупречно.

Нет, в лицо никто не смел называть его бастардом. Генрих никому не позволил бы этого. При наследнике все общались с Людвигом с должным почтением, но в отсутствии Генриха многие внезапно переставали слышать его слова, замечать, словно Людвиг внезапно превращался в невидимку. Так вели себя не все, но Людвиг уже боялся доверяться кому-то, подпускать их к себе слишком близко. Книги казались ему более надёжными друзьями. Они не предадут и не оттолкнут.

Впрочем, его увлечение книгами не сделало из Людвига сутулого зануду. Герцог настаивал, чтобы оба его сына получали одинаковые знания, а потому пусть и без особого желания, но Людвиг осваивал и воинские искусства, и умение танцевать, и навыки управления. К тому же статью он, похоже, пошёл в род матери и выделялся высоким ростом среди ровесников. То, что на темноволосого Людвига заглядываются юные служанки, а в рукопашных схватках он всегда побеждает Вольфи, злило кузена. Он пытался втянуть его в какую-нибудь злую проказу, чтобы замарать и подставить. Если на проделки наследника все закрывали глаза, то Людвига жалеть бы не стали. С радостью воспользовались бы возможностью донести герцогу на неподобающее поведение весёлой компании юных аристократов. И это заставляло Людвига всё меньше времени проводить в компании брата.

Всё же дружба Людвига и Генриха не умирала. Генри любил слушать рассказы брата о магах древности и дальних странах, о которых тот вычитал в старинных манускриптах. А Людвиг иногда заражался весельем брата и принимал участие в его безобидных проказах. Или с охотой соревновался с другими приятелями брата кто лучший наездник или стрелок. Однажды после одного из таких состязаний по стрельбе из лука, которую они устроили в дальнем уголке герцогского парка, они наткнулись на безлюдной аллее на одинокую фрейлину.

— Откуда вы идёте в одиночестве, фройлян? — развязным тоном спросил Вольфганг.

Людвига покоробило от его дерзости. На эту молодую красавицу заглядывались многие. И сам Людвиг в свои пятнадцать не раз тайком засматривался на то, как грациозно она

танцует на балах, где сам пока стоял у стенки или за спиной отца в ожидании поручений. Помнил её звонкий манящий смех и мелодичный голос. Но никогда не осмеливался сам обратиться к девушке, что была старше его на целых четыре года.

— Не ваше дело, молодые люди! — дерзко ответила та и попыталась обойти Вольфганга,

преградившего ей путь.

Но тот вновь встал у неё на пути.

— Впрочем, наверно правильней спросить не откуда, а куда, — глумливо улыбнулся Вольфи и сделал жест рукой, по которому остальные его приятели окружили со всех сторон девушку. — Похоже, вы спешите на тайное свидание. Так считайте, что уже пришли.

Фрейлина обвела взглядом ухмыляющиеся лица юных аристократов и нахмурилась.

— Пропустите! Я действительно спешу.

— Нет. Так просто мы вас не отпустим. Подарите поцелуй… каждому. Тогда обретёте свободу.

— Нет!

— Хватит ломаться!

Вольфганг сделал шаг к девушке, но она с силой оттолкнула его.

— Что же не хочешь добром… — процедил Вольфганг, поднимаясь с земли, и вытянул руку, явно бросая заклинание.

Фрейлина замерла, не в силах пошевелиться. Людвиг вспомнил, как мерзко и беспомощно чувствовал себя, когда попал под такое же заклятье. Вольфганг вновь шагнул к девушке. Людвиг оттолкнул его и заслонил фрейлину. Вынул из ножен шпагу и демонстративно щёлкнул по камню на её эфесе. Все знали, что это артефакт, не позволяющий использовать магию против его владельца. Такое оружие было только у Генри и Людвига.

— Не смей к ней прикасаться!

— Отойди, Людвиг. Она должна поплатиться за то, что подняла на меня руку.

— Ты сам виноват.

— Я ничего плохого ей не сделаю. Всего лишь поцелую. А потом все остальные.

— Нет! Девушка не дала согласия.

— От неё не убудет. Она же шлюха!

— Не смей порочить честь…

— Смешно! — перебил его