шлюха! Спит с теми, на кого укажет герцог. Об этом все знают.

— Даже если то, что ты сказал, правда, — упрямо наклонил голову Людвиг, — это значит, что она служит короне. Как может. И пороча её, ты порочишь и герцога, что отдаёт ей приказ.

— Ты защищаешь её потому что и сам сын…

— Заткнись! — прервал его Генрих и встал рядом с братом. — Вольфганг, ты должен снять заклятие с фройлян и принести ей извинения. Брат прав. Ты ведёшь себя недостойно.

Людвиг смерил взглядом сыновей герцога и скривился. Даже если бы они не были сыновьями правителя, справиться с ними ему в одиночку не удалось бы. Он оглянулся и посмотрел на приятелей. Те смущённо отводили глаза. Похоже, некоторых устыдили слова Людвига, а другие ни за что не пойдут против наследника.

— Наверно, я действительно погорячился, — нехотя признал он. — Злость ударила в голову.

Вольфганг щёлкнул пальцами и Людвиг услышал, как за спиной громко вздохнула девушка.

— Простите, фройлян, я был слишком дерзок. Это потому, что ваша красота вскружила мне голову.

Вольфганг с любезной улыбкой отвесил фрейлине церемонный поклон. Та, ничего не ответив, торопливо пошла прочь.

Вечером, на приёме, Людвиг из-за спины отца вновь высматривал красавицу-фрейлину среди придворных дам герцогини. Его опалило жаром, когда, встретившись с ним глазами, девушка улыбнулась ему.

Когда официальная часть приёма закончилась и все прошли в бальную залу, отец внезапно обратился к Людвигу:

— Я совсем забыл! Людвиг, отнеси этот документ ко мне в кабинет, — и протянул ему свиток, что до этого держал в руках.

Людвиг послушно отправился выполнять поручение. Он шёл по сумрачному коридору и размышлял: не будет ли с его стороны дерзостью пригласить фрейлину на менуэт? С одной стороны, это будет выглядеть как напоминание о неприятном происшествие и словно он требует плату за свой поступок. С другой стороны, она же сама улыбнулась ему.

Вдруг его внимание привлёк стук шагов по мрамору пола и шорох платья. Людвиг оглянулся. Его нагоняла красавица-фрейлина.

— Подождите, Людвиг!

От звучания её мелодичного голоса, произносившего его имя, Людвиг остолбенел.

— Я хотела поблагодарить вас.

— Не за что, — с трудом выдавил из себя Людвиг.

— Нет, есть за что, — улыбнулась та, блестя тёмными глазами. — Кажется, герцог просил вас

занести бумаги в свой кабинет. А я вас отвлекаю.

— Ничего, не страшно. Кабинет — вот он. Сейчас занесу.

Людвиг приложил руку к двери и защитная магия, настроенная на кровь, открылась. Не отрывая взгляда от девушки, Людвиг шагнул внутрь, но делал это неловко и медленно. Фрейлина одним гибким движением проскользнула вслед за ним и захлопнула дверь.

— Что это значит?

— Ничего. Я просто хочу поблагодарить тебя и не хочу, чтобы кто-то помешал. Теперь ведь сюда никто не войдёт?

— Да, — мучительно краснея, сказал Людвиг. — Никто, кроме герцога или Генри.

— Генри тоже хороший мальчик, но ещё слишком мал, чтобы получать такие подарки, — засмеялась фрейлина. — А герцог не придёт. Он специально отправил тебя сюда по моей просьбе.

Людвиг растерянно молчал, не в силах пошевелиться, сгорая в огне страха и страсти. Он боялся выглядеть глупо в глазах этой взрослой красавицы.

— Или ты тоже считаешь меня шлюхой? — вдруг нахмурилась девушка.

— Нет! Никогда!

— Тогда получи заслуженную награду, мой рыцарь! — мурлыкнула фрейлина и прижалась к Людвигу.

Тёплые руки обвили шею, сладкие губы прикоснулись к пересохшему рту.

Глава 11. Первое прощание

Несколько месяцев Людвиг плыл на волнах первой влюблённости, забыв обо всём. Он жил, механически выполняя привычные дела и обязанности, не замечая ничего, кроме своей переменчивой возлюбленной, то сгорая от ревности, то пребывая в сладком тумане счастья.

Потом отец-герцог отправил его встречать на границе представителя соседней правящей семьи, приехавшего в герцогство с неофициальным визитом. О чём шли переговоры Людвиг не знал. Его задачей было развлекать младшую дочь гостя, и с этим он успешно справился, хотя девочка показалась ему слишком робкой и скучной.

Когда Людвиг вернулся в Райхеен, фрейлина его старательно не замечала, демонстративно поощряя ухаживания какого-то придворного. Неделю Людвиг пребывал в разрывающем сердце отчаянии, горечи которому добавляли насмешки Вольфи. С другой стороны, шпильки от фон Меера отвлекали его от чёрных мыслей, заставляли собраться, чтобы не давать повода для дальнейших насмешек.

Чтобы меньше видеть и оставившую его возлюбленную, и охотно злословивших о его коротком романе сверстников в окружении брата, Людвиг погрузился в учёбу. Всё своё свободное время он теперь проводил в библиотеке, изучая трактаты по магии, или с наставником, помогавшим осваивать найденные в книгах заклинания. Это ещё отдалило его от брата, который тишине библиотеки предпочитал развлечения под открытым небом. Если бы не иногда прямые приказы герцога участвовать в охоте или каких-нибудь состязаниях, Людвиг совсем бы выпал из компании наследника.

Но время лечит сердечные раны, подбрасывая новые радости и огорчения. Постепенно Людвиг научился смотреть на свою бывшую возлюбленную почти спокойно, смирившись с тем, что больше не интересует красавицу. Тем более, что на вытянувшегося и повзрослевшего юношу засматривались теперь и другие барышни. Правда, для некоторых из них Людвиг был лишь способом подобраться ближе к наследнику и, обжёгшись на этом несколько раз, он с ещё большей страстью предался науке. Так прошёл год.

Однажды, устав от суеты и духоты бала, Людвиг незаметно вышел из зала и по старой привычке направился в сторону библиотеки. В вечерний час в этом крыле замка было безлюдно и можно было не опасаться, что на тебя наткнётся ищущая уединения парочка, как часто случалось в беседках парка или комнатах вблизи от бального зала.

Шёл Людвиг медленно, не зная, чем заняться, и давая остыть в прохладе переходов разгорячённому от танцев телу. Фонари на стенах светились неярко и густые тени придавали знакомой дороге немного зловещий вид. Вдруг из глубины отходящего в сторону ответвления послышался всхлип, переходящий в тихий плач. Людвиг остановился, сомневаясь, — стоит ли тревожить спрятавшуюся от людей девушку или всё же предложить свою помощь. Он даже сделал несколько шагов прочь от тихого плача, но не смог оставить за спиной кого-то страдающего. Пусть лучше плачущая его отругает или высмеет, чем он потом будет мучиться от того, что мог кому-то помочь и не помог.

В проходной комнате только луна из высоких окон бросала холодный слабый свет, отражавшийся от паркета и льдистых зеркал. Скорчившаяся в кресле фигурка в светлом платье казалась маленькой и хрупкой.

— Фройлян, вам помочь?

Девушка подняла голову и Людвиг узнал знакомые черты.

— О, нет! Ты! Уходи!

Людвиг сделал шаг