— один из немногих британцев африканского происхождения, сумевших занять достойное место в высшем обществе. Этому способствовали в том числе слухи в свете: говорили, что он на самом деле принц, которого взяли в плен и приняли за раба, после чего освободили. Пристрастие Джулиуса к красоте — экстравагантные наряды, яркий макияж, стильные парики — позволило ему вписаться в компанию других макарони. Можно даже предположить, что он тоже посыпал кожу белой пудрой.

«Он пользовался дорогими духами и носил бутоньерки», — писал один из современников Джулиуса. Его единственным темнокожим другом был Игнатиус Санчо, писатель и аболиционист, который вошел в историю как первый афробританец, проголосовавший на всеобщих выборах. Из дневников Игнатиуса мы можем получить представление о том, какой была жизнь темнокожего человека в то время. Он пишет о «национальной антипатии и предрассудках», которые белые британцы демонстрировали по отношению «к своим курчавым собратьям», и о том, что, хотя он и прожил в Великобритании всю жизнь, его никогда не будут воспринимать как британца.

Пресса, которая и без того критиковала макарони, нападала на Джулиуса в особо расистской манере. Его прозвали «мунго макарони» — слово «мунго» («слуга») было уничижительным обозначением для темнокожих британцев. Вскоре появились карикатуры, высмеивающие цвет его кожи и саму принадлежность к аристократическим кругам. На одной из известных гравюр он изображен фехтующим с герцогиней, своей приемной матерью, которую публика по-прежнему воспринимала как его владелицу. Рядом на земле лежит бутоньерка, которой он традиционно украшал одежду.

Еще до тридцатилетия герцогиня сослала Джулиуса в Индию: его обвинили в попытке изнасилования одной из служанок. Ужаснувшись, герцогиня полностью оборвала с приемным сыном связь и забыла о нем. Джулиус никогда больше не видел ни ее, ни своих друзей-макарони. Преступление не было доказано. Поэтому мы можем также предположить, что сам цвет кожи Джулиуса угрожал репутации белой семьи. Возможно, Джулиус стал макарони, чтобы смягчить свою маскулинность и ощущение угрозы для белой Британии. Мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле, зато известно, что со временем Джулиус заново обрел себя в Калькутте. В конце концов он открыл школу фехтования для мальчиков и девочек. Всегда верный себе и своему стилю, Джулиус умел не только выживать, но и процветать.

Немного о чистоте

СМРАДНАЯ ПРАВДА ОБ ИСТОРИИ КУПАНИЯ

Ваш нос способен распознать более трех триллионов уникальных запахов, однако ирония в том, что вы не улавливаете собственную вонь. Да, это мы про вас, европейцы Средневековья, которые мылись два раза в год.

Этот феномен связан с эволюционным значением обоняния. Запах возникает, когда молекула попадает на рецепторы в носу. Мозг улавливает и хранит эту информацию, пока она не станет полезной. При том количестве запахов, которое необходимо проанализировать (например, определить уровень опасности и вреда), мозг не склонен задумываться над тем, с чем регулярно контактирует и/или что кажется ему относительно безвредным. Именно поэтому, когда вы входите в комнату и чувствуете неприятный запах, вы обычно перестаете замечать его через несколько минут. Все, что нас не убивает, наш мозг просто игнорирует!

Так европейские общества и смогли выжить в условиях коллективного зловония. Лучше всего это выражает цитата святого Бернарда из Клерво: «Мы все воняем. Никто не воняет». Но в отличие от жителей многих европейских стран, не все в мире привыкли к запаху своего тела. В отдельных регионах Африки, в Азии, в доколониальной Северной Америке люди веками по-своему практиковали искусство гигиены. Одни рассматривали купание как ежедневный ритуал для поддержания здоровья, другие — как религиозную практику.

Во многих древних культурах купание было почти сакральным процессом. Египтяне и древние вавилоняне воспринимали принятие ванны как обряд очищения. Для буддистов и мусульман мытье тела также символизировало очищение разума и духа. В исламе нужно мыться несколько раз в день, перед молитвой.

Для желающих помыться ванна обычно подразумевала погружение в природный водоем: реку, озеро, океан или горячие источники, как у викингов. Тем, у кого не было доступа к природным источникам, оставалось только создавать искусственные. Самый древний пример — «Большой бассейн» Мохенджо-Даро, общественная баня в Пакистане. Бассейн размером двенадцать на семь метров возвели около 3000 года до нашей эры. В него вели две лестницы с противоположных концов. Сложная конструкция была водонепроницаемой, а пол сделан из тонко подогнанных, оштукатуренных кирпичей. Имелось даже небольшое отверстие для стока грязной воды.

Другие сложные сооружения для мытья, похожие на современный душ, впервые создали греки. Купальни появились в спортивных залах, куда мужчины ходили тренироваться. Gymnos в переводе с греческого на самом деле означает «голый»: после тяжелых тренировок мужчины шли в купальни, чтобы вымыться и пообщаться. Римская империя пошла дальше, выделив целый город под спа-салон. Английский Бат был местом отдыха для римских любителей понежиться в воде. Назывался он Aquae Sulis, «воды Сулис», в честь Сулис, кельтской богини исцеления, и Минервы, римской богини мудрости. Там построили множество больших бассейнов в дополнение к сооружениям для горячих, теплых и холодных ванн.

Падение Римской империи в конце 300-х годов привело к тому, что Европа отказалась от купания. Христиане в Средние века были своего рода бунтарями в области гигиены. Господствовало мнение, что чрезмерная забота о физическом теле — греховное тщеславие. Вдобавок, необходимость мыться почти не упоминалась в Библии. Если Богу это неважно, думали люди, то почему нам должно быть не все равно? Многие римские банные сооружения и водопроводные системы в городе Бат вышли из употребления. Общественные бани стали восприниматься как антисанитарные места, а в религиозных кругах приравнивались к борделям. Посещение общественных бассейнов стигматизировалось, так как считалось неприемлемым смотреть на других в обнаженном виде.

Усугубляло ситуацию то, что Европа страдала от пандемий. Многие верили, что купание заставляет поры раскрываться, делая тело уязвимым для болезней. Отмечается, что даже королевские особы боялись купания. Елизавета I, говорят, принимала ванну раз в три месяца, и это считалось чрезмерным. Изабелла Кастильская якобы мылась дважды в жизни — один раз, когда родилась, и один раз перед свадьбой. А Людовик XIV якобы мылся три раза в жизни, и у него шел такой неприятный запах изо рта, что одна из его любовниц обливалась духами, чтобы не чувствовать подобный смрад.

В то время как европейцы смертельно боялись мыться, азиаты, включая японцев, корейцев и индийцев, сделали принятие ванн частью повседневной жизни. Культуру купания можно проследить до буддийских храмов в Индии, где религиозные лидеры очищали себя от дурных мыслей и возвышали свой разум, когда мылись. Последователи Будды даже празднуют его день рождения, используя ароматизированную воду. По мере распространения буддизма в Восточной Азии Китай, Япония и Корея создали собственные ритуалы купания. Японцы открыли бани, известные как