— Пошли, Степан. Денис, — повернулся он к сыну, — побудь дома.

Отец вернулся через час. Следом за ним в бокс с опущенной головой вошла невысокая темноволосая женщина, чисто и опрятно одетая. Похожа на ворону, подумал Денис, сидя на постели и разглядывая ее. Отец нес небольшой пакет с ее вещами.

Мальчик поздоровался. Женщина не ответила.

— Сынок, сядь за стол, — попросил Сергей, положил пакет на кровать Дениса и повернулся к Дине. — Ваше место здесь, — сухо сказал он. — Мальчик пока поспит со мной. В остальном все как обычно: вы работаете там, куда вас направляют.

Он сделал паузу. Дина стояла посреди комнаты с опущенной головой; лицо ее было занавешено темными волосами.

— Уясните себе, Дина, — сказал Сергей со значением. — Этого мальчика зовут Денис. Он не Руслан и никогда им не будет. Запомнить очень легко: вы — Дина, он — Денис. И он мой сын. Другие варианты исключены. В моем доме это закон, не имеющий поправок. Станете его соблюдать, и жизнь наша будет абсолютно нормальной. Не станете — поселим вас в другую семью, без детей. Но что произойдет, если вы не успокоитесь, и все варианты по вашему переселению внутри колонии исчерпаются? Пришедших к нам никогда не изгоняли наверх. Однако… все бывает в первый раз. Вы поняли?

Несколько мгновений Дина не шевелилась, потом едва заметно кивнула.

— Отлично, — сказал Сергей. — Сын, освободи кровать. Дина, комплект постельного белья достанете из шкафа. И давайте устраиваться спать, завтра рано на работу…

Уже засыпая, забравшись куда-то в район отцовской подмышки, Денис тихо сказал:

— Я очень боялся все эти дни после того, как мамы не стало. Думал, ты тоже… бросишь меня. Но ведь ты этого не сделаешь, папа? Нас только двое осталось: я — у тебя, а ты — у меня.

Сергей не ответил, только крепко сжал ладошку сына. И Денис понял, что своими словами сильно помог молоточкам, разрушающим лед в душе, сердце и голове отца.

* * *

…— Ну, насчет этой Дины сказать пока ничего не могу — мне ее нужно как минимум осмотреть, поговорить, а она вряд ли согласится откровенничать, — сказал Хирург. — Что же касается тебя… Ничего утешительного. Ты ж не барышня, чтобы мне тебя успокаивать. Судя по результатам анализов, ситуация ухудшается. Не так стремительно, как у… Полины, земля ей пухом, но все-таки…

— Короче, — сказал Сергей. — Сколько у меня времени — честно?

— С точностью до недели не скажу… Месяца два есть, может быть, три.

У Сергея, только-только начавшего оттаивать, появилось ощущение, что внутрь насыпали ведро колотого льда, и лед этот начал колоть краями кубиков, понемногу замораживая душу вновь.

Дело за малым: покорное ожидание смерти.

Ожидание избавления и встречи с Полиной. Летним ласковым днем. В легкой тени фронтона…

А как же Денис?

Что — Денис? Он здоров и, даст бог, выживет. Закончит школу, начнет работать, обзаведется семьей, займет место отца… Колония, несмотря на скверное руководство — место надежное и может простоять еще много лет. Денису здесь обязательно найдется место и дело. Даже невеста есть — Лиза, дочь отца Серафима.

За сына можно не волноваться?

Невозможно не волноваться.

— Сегодня заходил Аркадий, лучший друг всех финансистов, — сказал Хирург, внимательно наблюдая за Сергеем, — он просил передать, если увижу тебя: Петр Савельевич очень хочет с тобой переговорить.

— О чем? — спросил Сергей.

— Мне не доложили, — ответил Хирург.

Сергей слушал Петра Савельевича в пол-уха, поглощенный новостью, которой его огорошил Хирург. Он помнил, что аналогичный срок недавно на очередном обследовании Хирург озвучил Полине. И сколько она после этого прожила?

Как глупо… А сын просил не бросать его — будто знал… как же он, Сергей, подведет теперь единственного родного человека?

Петр Савельевич вдруг замолчал. Сергей постарался сосредоточиться и посмотрел на него.

— Догадываюсь, о чем ты думаешь, — проскрипел Верховный.

Сергея это не удивило: колонисты привыкли, что глава Совета знает все про всех. Так и должно быть: наместник бога в этом крысином царстве должен быть вездесущ, только так можно удержать утлое суденышко на поверхности.

— И помочь не в силах. Будь у нас лекарство… мы не дали бы умереть твоей жене. Но лекарства нет. Для тебя вариант вижу один: быть бойцом до конца, не подвести ни себя, ни память Полины.

— Не в силах… — горько повторил Сергей.

— Когда Аркадий отказался отпустить тебя в Москву, я… Болел. Но сейчас чувствую себя хорошо, и могу сказать: это был безумный план. Один до метро ты бы ни за что не добрался. А в метро… В нем выжить еще сложнее. Ты бы не успел. Не кори себя.

Слова были правильные… но Сергея они не трогали ни в малейшей степени. Умирать не хотелось, жить осталось всего ничего…

— У меня для тебя задание, — сказал Верховный.

— Задание? — вяло переспросил Сергей.

— Новый колонист Макс практически здоров. Мне он любопытен, но пока не вполне понятен. Миссия, с которой он оказался вблизи колонии, до сих пор неизвестна… Завтра тебе представится шанс проверить его в деле. Вчетвером выйдете в город. Будет две точки: склад готовой продукции металлургического и центральная библиотека. Понаблюдаешь за ним, потом напишешь подробный отчет. Поведет Володя. Дам вам Ангина — из бывших боевых караванщиков Джедая.

Ангина Сергей знал: боец был стоящий.

— Если завтра со мной что, — сказал Сергей, — Денис останется совсем один, и кто тогда…

— Рейд плевый, — отрезал Верховный не допускающим возражений тоном. — Расстояния до завода и библиотеки смешные, на обе точки ни плорги, ни другая нечисть не суется, это ты знаешь не хуже меня. Твоя главная задача — Макс. Он темная лошадка, насчет него у меня нешуточные подозрения, а своей интуиции я привык доверять. И последнее. Что забрал к себе Дину — молодец, хвалю. А вот в том, что она вскорости не начнет обрабатывать твоего пацана на предмет переименования и навязывания родства — уверенности нет. Поосторожней с ней, приглядывай. Все, Сережа, ступай.

Сергей поднялся.

— Можно моему сыну попробовать шоколад, который производит Скрынников?

— А почему ты спрашиваешь меня, обратись сразу к нему… Хотя, ладно, я распоряжусь через пару дней…

Наутро Денис отправился в школу, Дину забрали работать на кухню до конца недели, а Сергей с небольшим опозданием явился в оружейку.

В углу раздевалки тщательно зашнуровывал высокие армейские щегольские ботинки лохматый здоровяк Ангин, человек с крупными чертами дебелого некрасивого лица. Он был уже одет в теплые ватные штаны и толстый вязаный свитер. Прозвище получил за сиплый, словно простуженный голос и привычку тереть ладонью шею впереди. Характер он имел замкнутый, отношений, даже просто приятельских, ни с кем не поддерживал, но в рейдах был незаменим: сам ни разу не получил ни одной царапины, и людей, с которыми находился рядом, в обиду не давал — а выходить приходилось из самых серьезных передряг.