— Нет, пока только груз снимаем, — ответил шофер и обратился к геологу: —Николай Иванович, слыхали, какую сводочку-то нам принесли? Штормяга ожидается. Капитан хочет сегодня уйти.

— Успеть бы! — взволнованно ответил геолог.

Саня стоял возле плашкоута и крутил головой, напряженно втягивая носом воздух.

— Яблоки, яблоки! — закричал он. — Дядя Петя, яблоками пахнет.

— А картошку не унюхал? — улыбнулся шофер. — Вон уже на машине.

— Настоящая, кругленькая!

— А ты думал?..

— И кар-тош-ку хочу, и яб-локи хочу, и лу-у-ку хочу! — запел Саня, прыгая возле машины.

— Только, друг, не путайся под ногами…

Неширокую береговую террасу теснили заросшие кедрачом сопки. Они были пониже медвенских, но круче. На одной, ближней, как огромная стрела, торчала мачта. Там обитали хозяева морских и воздушных трасс — синоптики. Без их метеорологических сводок ни один корабль не рискнет выйти в море, ни один самолет — подняться в воздух.

Санька заметил, как геолог, втянув голову в плечи, согнувшись, нырнул в заросли кедрача. Мальчишка сморщился и тоже полез. Впереди выступ — осыпанная земля и над ней торчат козырьком разлохмаченные корни кедрового стланика. Санька попробовал свернуть вбок, но там так переплелись колючие ветки, что даже голову не просунешь. И под ними не пробраться… прямо по земле стелются. Цепляясь за обнаженные висячие корни, он сделал несколько шагов назад. Под ногами скользнул камень, зашуршала земля — и Саня повис на руках.

— Дядя! — отчаянно закричал он. — Мне никак… Молчание.

— Дядя-я! Я упаду-у!

— Да что же это такое? — сполз сверху геолог. — Куда тебя леший несет? — подхватил он Саньку.

— И леший тоже в сказке, — Санька высунул голову из-под руки геолога. Он был очень доволен: теперь не надо лезть на сопку.

— Придется рассказать матери, — выговаривал геолог. Вместо того чтобы огорчиться, мальчишка обрадованно спросил:

— Значит, вы не поедете?

— Это уж моя забота. Ну, отправляйся! — Геолог шлепнул Саньку пониже спины.

— Я не могу.

— Почему?..

— Вдруг вы убежите.

— Да?! — геолог оглянулся, посмотрел на часы и, снова схватив Саньку, как портфель, под мышку, двинулся обратно в кедрач…

Глава 9.

НЭТАН! НЭТАН!

…Сначала это показалось обгорелым стлаником. Искрученные оголенные кусты выглянули из-за пологого, улегшегося поперек тундры холма. Лесок беспрестанно шевелился, хотя ветра не было. Раздавался треск сухих сучьев.

— Куда он нас? — тревожно протянул Славка и посмотрел в спину Вовчука, который замедлил шаг.

Генка вместо ответа вздохнул. Но выдохнуть воздух забыл — остолбенел: из-за холма выскочила стая собак и без лая понеслась прямо на них.

— Не шевелиться! — приказал Вовчук.

Ребята съежились, не спуская глаз с приближавшейся своры. В ту же минуту из-за кочек, с обеих сторон тропы, поднялись вооруженные скуластые люди в камлейках. Стволы карабинов направились прямо на Вовчука. Позади, тоже с ружьем, стоял Анелькут.

— Это он! — крикнул мальчишка.

Но коряки вдруг опустили карабины, улыбаясь, закричали хором:

— Амто, тунгутум! Торово, Иван!

Северные лайки, высунув красные дрожащие языки, дружелюбно завиляли лохматыми хвостами.

— Я же говорил, что это настоящий пограничник, — сразу нашелся Славка и накинулся на Генку: — Все ты запутал. Ты!..

Теперь уже все вместе двинулись к холму. За «кусты» Славка принял ветвистые рога оленей: по тундре рассыпалось более тысячи животных. Одни щипали ягель и траву, другие выискивали грибы или продирались среди тальника, лакомясь ветками, третьи, отдыхая, лежали…

В стороне виднелись два крытых шкурами шатра — яранги. Откинулись пологи — меховые двери, навстречу высыпали женщины. И сразу к ребятам. Через минуту с путешественников уже стягивали мокрую одежду и обувь. На смену вынесли ворох меха: брюки, кухлянки, торбаса.

— Какумэй! — восхищалась молодая корячка, ласково глядя на Анелькута. — Ты совсем как мой сынок. Оставайся с нами в табуне, в бригаде, до конца летовки.

Славка и Генка смущались: никак не могли найти в мехе пуговицы, чтобы застегнуться.

— Здесь завязки, — пояснил им Анелькут. Он уже развалился на оленьей шкуре возле костра, подоткнув под себя полы кухлянки.

Над огнем бурлили два огромных медных чайника и котел, от которого вкусно пахло вареным мясом.

Вовчук, угощая пастухов папиросами, расспрашивал о ягельниках, как идет нагул оленей. Справился и о том, не попадался ли кто незнакомый. По всему было видно, что пограничник в бригаде свой человек.

— Ну, хлопцы, ожили? — обратился он наконец к ребятам. Взглянул на Анелькута и подмигнул: — А ты, малец, ловкий: по всей тропе вешки понаделал. Я знал, что сюда прибежишь, — Вовчук добродушно рассмеялся.

За ярангой раздалось хрюканье.

— У них что, и свиньи с собой? — спросил Славка у Анелькута.

— Конечно, нет.

— Слышишь, хрюкают…

Коряк повалился, смеясь.

— Это же олешки… Не хрюкают, а хоркают. Матери со своими телятами так разговаривают.

Генка, услышав Славкин вопрос, тоже улыбнулся — первый раз за все утро.

Старушка с двумя темно-синими полосками на лбу — следы старинной татуировки — сняла котел с варевом. Пастухи без приглашения подсаживались, вытаскивая ножи. Достали ножи поменьше и женщины. Дали их и гостям.

Коряки ловко вылавливали из коричневого густого бульона куски оленины. Орудуя ножами возле самых луб, отправляли мясо в рот тонкими ломтиками. Попробовал так и Славка.

— Нос не отрежь, — улыбнулся Анелькут, который не отставал от взрослых.

Ловко ел и пограничник, наверное, не раз угощался у оленеводов.

Та же старушка с татуировкой пожалела Славку с Генкой и, поискав поварешкой в котле, подала им по оленьему языку.

— О! За что же им самое вкусное? — в шутку позавидовал Вовчук.

Молодая хозяйка уже расставляла на широкой отполированной доске банки со сгущенным молоком, насыпала горку галет.

Славка осторожно принял поданную ему громадную кружку с очень темным чаем.

— Клади сгущенки… Больше клади! Эмелке! Голова и ноги будут хорошо работать.

— Цая нет, какая сила! — опять подмигнул мальчишкам Вовчук.

Пастухи, довольные, заулыбались.