мной, да не здесь, растяпа, видишь закладка! — велел кролик.

— Не нравиться — сам открывай, — огрызнулась я. Достал прямо своими указаниями.

— Я не могу — у меня лапки! — крол продемонстрировал мне белые пушистые лапы, глядя на которые я сразу же перестала сердиться. Всё же он такой милый! Прямо затискала бы, да он, зараза, не даётся!

Я открыла книгу на нужной странице и только потом, запоздало, до меня дошло, что он как-то до этого нашёл нужный нам ритуал. Обернулась, с подозрением глядя на водящего лапой по книжной странице кролика, но у того был такой сосредоточенный вид, что я не стала заострять внимание.

— Так, девять чёрных свечей, посмотри вон в том шкафу, на верхней полке. Пересчитать не забудь! Мел из костей летучей мыши, там, в шкатулке должен быть кусочек. Нож ритуальный — одна штука. Здесь, в столе возьми. Вон тот, с костяной ручкой. Масло розы и лаванды для жертвоприношения. В тех бутылочках ещё оставалось. Бирки, бирки читай! Не перепутай!

На каждой бутылочке, на каждом мешочке действительно были привязаны бирки, на которых чётким округлым почерком было выведено название содержимого. Масло нашлось в одном ряду со слезами девственницы и кровью чёрного быка. Даже боюсь представить, для чего всё это нужно, словно я попала в обитель настоящей ведьмы!

— Всё собрала? А теперь бери книгу и идем наверх! Там зачарованная комната для проведения экспериментов. Если что пойдёт не так — дом не пострадает!

Очень обнадёживающе! Надеюсь, мы тоже не пострадаем?!

Выше была совершенно пустая круглая комната. Ровный каменный пол и больше ничего.

— Бери книгу, видишь этот рисунок? Ты должна в точности нарисовать такой же здесь, на этом полу. Ошибиться нельзя, так что уж постарайся!

Только сейчас я поняла, что кролик нервничает, может даже больше чем я сама.

На странице книги была изображена мудрёная девятиконечная звезда. Из-за множества лучей она почему-то напомнила мне солнце.

— Какого размера должен быть рисунок? — уточнила я.

— В середину должен поместится один взрослый человек. Не спеши — время у нас ещё есть. Ты уж постарайся милая, теперь всё зависит только от тебя!

Я глубоко вдохнула, выдохнула, взяла мелок из мышиных костей, стараясь не думать из чего он сделан, и принялась рисовать. В школе у меня по рисованию обычно была пятёрка. Мне неплохо давались карандашные наброски и акварели, так что и звезда у меня получилась ровненькая — прямо загляденье, настоящее солнышко!

— А теперь самое сложное: поставь на каждый луч по свече и рисуй возле каждой символ, указанный в книге.

Ничего сложного я в этом не увидела — быстро расставила свечи, изобразив напротив каждой нужный символ. Кролик заставил ещё раз перепроверить очерёдность символов и только после этого немного успокоился.

— А теперь раздевайся!

— Не поняла! Раздеваться то зачем? — опешила я.

Кролик замялся, отводя глаза в сторону. В дрожащем свете свечи, которую я всё это время таскала с собой, прихватив её ещё на кухне, смотрелось это слегка зловеще.

— Вижу, ты более-менее приличную одёжку нашла, будет жаль, если она пострадает — другой-то нет…

— Значит, если я пострадаю, тебе не жаль?!

— Да что с тобой сделается! Во всяком случае — я всегда подстрахую! — встрепенулся он.

— Подстрахует он! — я ворчливо начала расстегивать пуговки на груди даже не осознавая что, в точности копирую бурчание кролика.

Оставшись в одном нижнем белье, я встала в центр нарисованной звезды, держа в одной руке ритуальный нож, а в другой мелок. Щедро плеснула под ноги душистого масла из приготовленных заранее склянок, и только тогда крол велел мне писать последний символ, а места для этого осталось не так чтобы и много, мог бы и предупредить, я бы звездочку покрупнее нарисовала.

Стоило мне только закончить старательно выводить странную загогулину, как все девять чёрных свечей вспыхнули одновременно, только светлее от них почему-то не стало, словно огонь горел, но света не давал вовсе.

Георг завис над книгой и начал нараспев произносить непонятные мне слова. Они тягуче складывались в фразы, словно звуки далёкой песни, становясь всё глуше и глуше. Нарисованная на полу звезда стала светиться холодным голубоватым светом, воздух стал тяжёлым, появилось ощущение, будто я нахожусь под водой.

Когда было произнесено последнее слово и в комнате воцарилась звенящая тишина, пламя чёрных свечей вспыхнуло чуть ли не потолка, и сразу же наступила кромешная темнота. Я томительно долго не то летела, не то падала непонятно куда. Понятие пространства и времени исчезли: может, прошёл только миг, а возможно — целая вечность.

Когда я пришла в себя, то не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Меня полностью отплетали какие-то тёмные нити. Сквозь этот плотный кокон едва пробивались тонкие лучики света, стало так страшно, что я останусь в этом странном месте навсегда, связанная по рукам и ногам. Паника накатила удушливой волной, я чуть не потеряла сознание от нехватки воздуха, когда услышала едва уловимый голос Георга:

— Нож! Используй нож!

Точно, чего это я паникую, у меня ведь есть нож! Когда свечи вспыхнули, я вцепилась в него мёртвой хваткой, не выпуская из руки. Пошевелиться в плотном коконе было почти невозможно, мне пришлось постараться, чтобы разрезать первые нити. Когда рукам стало посвободнее, то и дело пошло веселей.

Выбравшись из клубка нитей, я осмотрелась: это явно была пещера — грубые, необработанные каменные стены и низкий потолок, а посреди всего этого, прямо в воздухе, завис крошечный, не больше грецкого ореха, огонёк.

Светился он уже привычным голубым светом, но по нему то и дело пробегали коричневые и алые всполохи, смотрелось всё это очень красиво, хоть и необычно.

Подойдя ближе, я провела над огоньком рукой, а потом ещё и под ним — мне было непонятно, каким образом он держится в воздухе. Забавный какой! Вот бы мне такой ночник в спальню! Опасности от огонька я не чувствовала — напротив, он словно притягивал меня к себе. Так и хотелось коснуться и проверить — какой он на ощупь?

Рука сама потянулась коснуться, потрогать. Огонёк словно только этого и ждал, пыхнув от прикосновения яркой вспышкой, окутывая моё тело призрачным огнём. Пламя бушевало вокруг меня, но нисколечко не обжигало. Напротив, оно словно укутывало меня шелковистым мехом, скользя по коже. Щекотно! Я тихонько засмеялась — какой он забавный, словно живой зверёк!

И тут я вспомнила о кролике, об спящих детях, о доме, доставшемся мне в наследство. Мне очень хорошо и уютно в этом огненном коконе, но там меня ждут, на