Яростная освободительная война длилась в Латвии два года. Менялись позиции и линии фронта. Кроме белых и красных был третий участник – немцы (Baltische Landeswehr), которые в ходе войны примыкали то к одним, то к другим русским белогвардейским формированиям. Этап, называемый “война Ландесвера”, закончился, когда латыши, объединившись с эстонскими войсками и финскими добровольцами (“Парни с Севера”), вытеснили немцев. Получается, что финские белогвардейцы сражались против своих же бывших немецких союзников!

В соответствии с перемирием, заключенным между Антантой и Германией в ноябре 1918-го, немецкие войска должны были из-за большевистской угрозы остаться в Прибалтике[123]. Это стало началом вмешательства западных стран в российскую гражданскую войну. Со стороны Германии в войну против Красной армии вступили добровольческие войска (Freikorps) под руководством генерал-лейтенанта Рюдигера фон дер Гольца, поскольку нападение Советской России на Польшу в 1919 году угрожало безопасности Восточной Пруссии[124].

Курляндия и северная часть Восточной Пруссии, Мемель (по-литовски Клайпеда), до получения Литвой независимости не имели общей границы[125]. Латвия после посредничества Антанты уступила в 1917 году рыбацкую деревню Паланга Литве, которая таким образом приобрела выход к морю[126].

Этнические устремления латышей и эстонцев не нашли понимания у немцев. В основе этого непонимания лежали столетние напряженные отношения между немецким дворянством (Ritterschaft), а также буржуазным высшим классом, и “не-немцами” (undeutsche), то есть латышами и эстонцами.

Важно сказать и о том, что крепостное право в Эстонии, Курляндии и Ливонии было отменено в 1816, 1817 и 1819 годах.

Также и положение Лютеранской церкви в Эстонии и Ливонии принципиально отличалось от положения Церкви в Финляндии. Лютеранская церковь в Финляндии была близка к народу, настоятель прихода мог в случае разногласий встать на сторону паствы, выступать ее представителем и отправиться в Стокгольм “к самому королю”. По-эстонски “saksa kirik” – не только “немецкая”, но и “господская” церковь. Господин строил церковь на свои средства и зачастую сам платил зарплату священнику, который был ему предан.

Революционные события 1905-го, поджоги усадеб, грабежи и последовавшие за ними экспедиции карательных войск сделали разрыв между немецким дворянством и латышским и эстонским народом непреодолимым[127].

Финская автономия была, по словам Осмо Юссила, административной автономией, тогда как в балтийских провинциях автономия основывалась на привилегиях, данных императором знати, однако больше Александр Третий подобных привилегий не предоставлял [128].

Немцы также преследовали в основном политические цели. Немецкий историк Георг фон Раух описывает генерала фон Гольца как “подчеркнуто честолюбивого упрямца”[129]. Фон дер Гольц хотел очистить Латвию от социалистов, пацифистов и евреев. Он мечтал заселить “балтийское княжество” новыми немецкими жителями, на что дворянство запрашивало разрешение у кайзера Вильгельма Второго в апреле 1918-го. Как и финские монархисты, дворянство мечтало о воссоединении династии с прусским королевским домом. Под “der Balte” фон дер Гольц подразумевал только прибалтийских немцев, а вовсе не народ. В настоящее время жителей всех трех стран Балтии называют прибалтами – даже жителей католической Литвы, которая стала третьей страной Балтии лишь после получения независимости[130].

Внук выбранного в свое время королем Финляндии Гессенского принца рассказывал в декабре 2007 года на семинаре, организованном финским посольством в Берлине, что его дед, принц Фридрих Карл, уже в 1915-м сообщал своему царственному шурину, что претендует на корону Курляндии в случае, если такое государство будет вновь основано. Реакция Вильгельма Второго была положительной[131].

Освободительная война в Латвии завершилась в августе 1920-го мирным договором с Советской Россией. Вернувшиеся в Германию добровольцы (Freikorps), получившие унизительное прозвище Baltikumer, продолжили сотрясать Веймарскую республику попытками государственного переворота. Фон Раух называл их “недисциплинированной сворой” (Soldateska)[132].

В Финляндии дело обстояло с точностью до наоборот. Генерал фон дер Гольц был героем белогвардейской Финляндии. В своих воспоминаниях он сравнивает “питающих нездоровую ненависть к немцам” латышей с уважаемыми им финнами[133]. Вспыхнувшее в январе 1918-го в независимой Финляндии красное восстание, перешедшее в гражданскую и освободительную войну, во многом отличалось от того, как развивались события в Латвии.

Большевики пользовались в Латвии заметной популярностью. На выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917-го большевики получили по 72 % голосов как в Эстонии, так и в неоккупированной Ливонии, тогда как в остальной империи набрали всего треть. Захват большевиками власти, по мнению фон Рауха, не вызвал сопротивления ни в Латвии, ни тем более в Эстонии[134].

По мнению профессоров Андреса Касекампа и Андриевса Эзергайлиса, успех большевиков в Прибалтике объясняется высоким уровнем индустриализации, горькими воспоминаниями, оставленными революцией 1905 года, и затронувшим латышей насильственным переселением. Повлияло на исход голосования и обещание большевиков раздать крестьянам землю[135]. Подобным образом эстонские крестьяне в 1840 году обратились в православие, надеясь получить землю от исповедовавшего ту же веру царя [136].