– Чародей! – взревела Гард.

Я ничего не видел. Краткая вспышка ослепила меня, и Гард, скорее всего, пришлось не легче. Я поднялся на ноги, стараясь не завопить от агонии в плече, и прохромал к краю выступа, чтобы взглянуть на пещеру.

Гренделеныш снова взвыл, и Гард закричала – на этот раз от боли. Последовал звук тяжелого удара, и она с пустыми руками смутной тенью пронеслась через круг зеленого света и с ужасным хрустом врезалась в стену подо мной.

Все происходило слишком быстро. Адские погремушки, здесь я играл явно не в своей лиге.

Я повернулся к Мышу и рявкнул команду. Секунду пес смотрел на меня, прижав уши, и не шевелился.

– Пошел! – заорал я. – Пошел, пошел, пошел!

Развернувшись, Мыш помчался туда, откуда мы явились.

Внизу застонала Гард, слабо шевелясь на краю тусклого круга света, отброшенного факелом. Я не мог сказать, насколько сильно она пострадала, но точно знал, что, если останусь на месте, гренделеныш довершит начатое. Элизабет рыдала в отчаянии.

«Поднимайся, Гарри! – жестко велел я себе. – Шевелись!»

Я с трудом мог двигать левой рукой, поэтому стиснул посох правой и приступил к штурму ненадежных каменных ступеней.

Из темноты донесся смех. Глубокий, сильный, сочный и одновременно вкрадчивый. Тварь заговорила, и ее произношение оказалось неожиданно четким и ровным.

– Отродье Одина, – пробормотал гренделеныш. – Давно я так не веселился. Сурт[5], хотел бы я, чтобы в мире было побольше выбирающих[6]. Вы вымирающее племя.

В свете факела я с трудом различал чертовы ступени. Нога соскользнула, и я чуть не упал.

– А это что за сейдрмадр?[7] – спросил гренделеныш.

– Гезундхайт[8], – сказал я.

Монстр появился на дальнем конце круга света, и я замер. Желтые глаза сверкали злобой и голодом. Он очень медленно согнул когтистые руки и снова обнажил зубы в ухмылке. Во рту у меня пересохло, ноги дрожали. Я видел, как он двигается. Если он бросится на меня, может случиться что угодно.

О чем это я? Когда он бросится на меня, случится что угодно.

– У тебя в кармане огнетушитель? – поинтересовался я, внимательно изучая гренделеныша. – Или ты просто рад меня видеть?

Улыбка монстра стала еще шире.

– Определенно последнее. Вскоре у меня появятся два лишних рта. Чем она завлекла тебя сюда?

– Ты все не так понял. Это я разрешил ей пойти со мной.

Гренделеныш издал низкий, ленивый, злобный смешок. Жутко было слышать столь чистый голос, исходящий из такого отвратительного вместилища.

– Ты думаешь, что представляешь для меня угрозу, человечек?

– А ты считаешь иначе?

Гренделеныш неторопливо провел когтистыми пальцами по каменному полу, выбив крошечные искорки.

– Я противостою сейду, магии, с тех пор, как покинул Старый мир. А без него ты – что обезьяна с палкой. – Он подумал и добавил: – Причем весьма слабая и неуклюжая обезьяна.

– Значит, большому парню вроде тебя ничего не стоит справиться с крошечным мной, – ответил я. У него были странные глаза. Никогда не видел ничего подобного. А вот к таким лицам, пусть и безобразным, я привык. – Полагаю, вы с мисс Гард давно знакомы.

– Нет ничего хуже семейной вражды, – сказал гренделеныш.

– Вынужден поверить тебе на слово, – отозвался я. – А теперь я собираюсь забрать этих женщин. И предпочел бы сделать это мирно. Выбор за тобой. Уйди тихо, большой парень. Нам обоим от этого будет лучше.

Гренделеныш посмотрел на меня, откинул голову и громко, искренне расхохотался:

– Как будто мне мало племенной кобылы и раненой дикой кошки для развлечений. Теперь у меня и шут есть! Сегодня настоящий праздник.

С этими словами он бросился на меня. Перед моим лицом мелькнул кулак размером с волейбольный мяч. Я чудом уклонился от удара и бросился на пол, задохнувшись от боли в плече. Кувалда из плоти и крови с хрустом врезалась в стену. Осколки камня задели мою щеку.

Я жутко испугался, и это было хорошо. Страх – отличное топливо для некоторых видов магии, и заряд грубой силы – убирайся-к-черту-от-меня, – которую я обрушил на гренделеныша, оторвал бы припаркованный автомобиль от земли, перенес его через улицу и швырнул в стену ближайшего здания.

Однако монстр не шутил – он действительно мог противостоять магии. Вся эта сырая энергия врезалась в него и стекла, словно вода с камня. Он лишь отшатнулся на два шага назад – освободив место, чтобы я смог встать на колено и вновь замахнуться посохом. Удар получился не слишком смертоносным, с одной-то рукой и в столь неустойчивом положении.

Зато я попал в его огнетушитель.

Гренделеныш испустил вопль на пару октав выше, чем прежние, и я, обогнув его, помчался к алтарному камню, на котором лежала беспомощная Элизабет Брэддок, – подальше от Гард. Я хотел, чтобы монстр сосредоточил все внимание на мне.

Что он и сделал.

– Сзади! – крикнула Элизабет, ее глаза расширились от ужаса.

Я крутанулся, и рука чудовища вырвала у меня посох. Что-то вроде стальных тисков сжало мою шею, и я почувствовал, как ноги отрываются от земли.

Мое лицо оказалось на уровне морды гренделеныша. От него пахло кровью и гнилым мясом. Глаза пылали от ярости. Я пнул его, но он держал меня подальше от жизненно важных органов, и мои слабые удары пришлись в живот и ребра.

– Я собирался прикончить тебя быстро, – прорычал он. – В награду за то, что ты меня рассмешил. Но теперь начну с рук.

Если бы мне не удалось загнать его туда, куда я хотел, мои шансы на выживание выглядели бы менее оптимистично. Но одно я сделал правильно. Он стоял спиной к туннелю.

– Оторву их по одной, маленький сейдрмадр. – Гренделеныш сделал паузу. – В чем, если взглянуть на это с литературной точки зрения, есть определенная ирония. – Он оскалил зубы. – Я позволю тебе посмотреть, как я съем твои руки. Позволю увидеть, что я сделаю с этими суками, и лишь после закончу с тобой.

Боже, кажется, его желание могло исполниться.

Он схватил мою левую руку, и от боли в вывихнутом плече мир перед глазами побелел. Сражаясь с агонией, я выхватил из кармана плаща щетку Элизабет Брэддок с заостренной ручкой, словно нож для колки льда, и вогнал в предплечье гренделеныша.

Взревев, он отшвырнул меня к ближайшей стене.

Это причинило боль. Сильную.

Я бесформенной кучей сполз на пол. Поле зрения сузилось и начало темнеть.

Тем лучше – меньше поводов отвлечься. Теперь осталось только правильно выбрать время.

Из входа в туннель над моей головой донесся звук, странный завывающий ропот,