которой сейчас находится его такое же беззащитное, как и рассудок, сотрясаемое расходящимися от бельма волнами озноба тело!

– Эй! – сам по себе прорвался через все преграды отчаянный крик.

– О, ты наконец пришёл в себя?

И Максуд вздрогнул от неожиданно близко раздавшегося голоса. Мурашки испуганно сыпанули по телу. Максуд напряг зрение и увидел, как две руки высунулись из темноты в камере напротив, взялись за прутья решётки. И едва различимый светлый овал, схожий с очертаниями лица, проявился за ними… Но – нет, слишком темно, чтобы разглядеть и понять…

«Кто это?» – прострелила сознание Максуда заполошная мысль.

– Это же я,– услышал он ответ на свой вопрос: должно быть и сам не заметил, что произнёс его вслух. – Неужели ты забыл? – и едва уловимая насмешка в голосе будто прояснила темноту.

– Фанис?! – Максуд боялся поверить своим ушам.

Пятно приблизилось к сжатым на прутьях решётки пальцам, и вправду превратившись в лицо. Тени от прутьев перечёркивали его, но Максуд не мог не узнать знакомые черты. Сердце забилось. Максуд провёл ладонью по лбу, почувствовав на трясущихся пальцах липкую влагу. Губы сами растянулись в улыбке.

– Сошедший-с-Небес! Ты! – и он рассмеялся, чувствуя, как перестают дрожать руки и проходит онемение в запястьях – отпустило.

И сразу стало легче – будто схлынула тёмная волна, утянув все проблемы и страхи в свой исчезающий водоворот.

– Видишь, – Сошедший-с-Небес хмыкнул, – ты не дал мне умереть – вылечил, ты одел меня, разделил со мной еду, затем дорогу… Теперь вот… да уж… разделяешь со мной и темницу…

– Я готов проделать этот путь ещё раз, не изменив ни одного решения! – снова рассмеялся Максуд. – Вот только… что случилось? Я что-то совсем…

– Ты был словно не в себе,когда нас волоклисюда. Я уже начал беспокоиться…

– Однако тащить его на своём горбу пришлось мне, – донеслось откуда-то из коридора. – Не в себе? Может, и так. Но легче он от этого вовсе не стал. Даже наоборот.

– Рост-дадаш! – воскликнул Максуд.

– Кто ж ещё…

– И вовсе не на горбу ты Максуда тащил, – другой, тоже знакомый, голос! – Он шёл почти сам.

– Бинеш?! Ты?!

– Да все мы здесь, дадаш, все…

***

Правитель Бастана и прочих «окрестных земель», к которым, видно, относились и недра Горы, не поскупился – выделил каждому узнику по отдельной каменной дыре. Сказать по правде, Максуд предпочёл бы отказаться от такого сомнительного комфорта и быть рядом со всеми – пусть в тесноте, но бок о бок с живыми людьми, друзьями, братьями. Гостеприимство шэха также включало в себя хлеб и воду, которые приносил глухонемой старик. Шарканье его ног было слышно задолго до того, как обряженая в дерюгу сутулая фигура появлялась перед камерами заключённых. По всей видимости, старик был ещё и слеп: об этом можно было догадаться, разглядев в отсвете далёкого огня его мутные, будто наполненные туманом, бельма. Максуд подумал, что, наверное, когда-то нынешний тюремщик сам был заключён в катакомбы, и со временем утратив все чувства, необходимые для жизни в мире верхнем, так и остался здесь добровольным узником. Максуда передёрнуло от этой мысли: сам-то он пока ещё слышит и видит…

– Надолго мы тут застряли? Как думаешь, Фанис? – спросил он по большей части для того, чтобы звук человеческого голоса помог отвлечься от нагоняющих тоску брожений ума.

– Мезахир-шэх ещё не принял решение, – не замедлил с ответом Сошедший-с-Небес, будто ждал, когда с ним заговорят. – Но он скоро явится, чтобы принять его. И для этого задаст совсем несложный вопрос…

– Мы уже столько здесь сидим, что вопросами хоть обзадавайся – и простыми, и хоть какими, – донеслось ворчание Роста. – И вообще, всё было ясно с самого начала, все ответы. Чего тянуть козла за вымя? А может, шэху отшибло память и он напрочь про нас забыл? И вопросы свои забыл? Иначе давно бы уж спросил!

– Спросил бы… – усмехнулся Сошедший-с-Небес. – Важен не вопрос – важен ответ. Шэх отнюдь не дурак – он хочет быть уверен, что получит то, что ему нужно. И тянет время вовсе не от забывчивости или нерешительности, а даёт нам уразуметь, что наши жизни полностью в его руках. Ибудет мурыжить нас здесь до тех пор, пока не решит, что мы… – Сошедший-с-Небес вздохнул, – готовы дать ответ, который его полностью устроит. Вот такой вот менетекел.

– Пусть даже не надеется! – буркнул Рост, сплюнул и выругался.

– Ты готов просидеть здесь… до конца своих дней? – спросил Дилшэд.

Кто-то всхлипнул.

– Плевать! Удавлюсь, когда надоест!

– Здесь не на чем…

– Тогда разобью башку о стену! Какая, к демону, разница! Я не продажная девка, гнуться перед каждым, кто заявит права на мою жизнь!

Всхлип.

– Быть может, найдётся другой путь… – совсем растерянно проговорил Дилшэд.

– Для нас отсюда нет иных путей! Или ты решил пойти на сговор? Так обломайся: один ты шэху не нужен! Да все мы, дадаши, ему не нужны! Только Фанис! Мы всего лишь идём впридачу, как гарнир к печёному ягнёнку! А ты, Фанис, даже не вздумай позволить давить на себя, защищая нас! Иначе зачем мы верили твоим словам и кто им поверит после?! Кто, если в них уже не будет правды?!

Снова всхлип, и приглушённые рыдания.

– Успокойся, Спингуль, мы что-нибудь придумаем…

Дилшэд, однако, похоже, и сам чуть не плакал.

– Правду необходимо принимать такой, какая она есть, и нечего там… – пробурчал Рост и умолк, не закончив фразу.

– Жизнь непредсказуема и полна сюрпризов, – послышался голос Бинеша. – Мы не знаем наперёд её возможных поворотов и кувырков. В какой-то момент всё может запросто перевернуться вверх дном.

– Ты абсолютно прав, Бинеш, – подтвердил Сошедший-с-Небес. – Нужно постоянно быть готовым воспользоваться случаем, а для этого необходимо держать наготове разум и тело…

***

Сколько дней прошло с начала заточения? В подземелье, где не угадать было смены дня и ночи, время ощущалось, как источаемая «плачущим деревом» смола, застывшие осколки которой с заключёнными в её массе стайками цветочной моли использовались сельскими модницами для изготовления бус и браслетов: вначале оно бежало ручьём, но постепенно густело и замедлялось так, что, казалось, скоро вовсе остановится, закапсулировав в полупрозрачной толще безвременья оказавшихся там людей. Бинешу пришла в голову идея исчислять сутки появлениями их незрячего кормильца, однако тот не утруждал себя регулярным снабжением узников пищей, забредая к своим подопечным как бог на душу положит. Бывало, что заключённые не успевали как следует проголодаться, а иной раз старик пропадал надолго, и дадаши гадали, помер он или всего лишь заблудился в переходах.

Как бы то ни было, но Сошедший-с-Небес не