«Совсем недавно, товарищ Проскуров, вы уверяли нас со своими цифрами и данными, что наступление немцев на Западе приведет к затяжной и кровопролитной войне. Мы поверили вам и провели соответствующие мероприятия. Теперь вы так же нас уверяете, пытаетесь уверить, что десант в Англию невозможен, потому что на ваших бумагах не сходятся нужные цифры. Таким образом, вы вводите в заблуждение Политбюро ЦК».

На следующий день вышел приказ о снятии Проскурова с должности начальника разведки.

Илья читал стенограмму заседания, Иван пересказывал ему все своими словами и говорил:

– Ну что ему нужно? Я должен был заранее выяснить стратегические планы немцев и предупредить французов, что немцы попрут на танках через Арденны? Не обещал я ему затяжную войну на Западе! Не обещал! Вот увидишь, посадит на мое место холуя из политработников, уж он ему все как надо наобещает. А я ведь только начал сколачивать толковую команду. Как мои ребята будут под холуем работать?

Хозяин отправил Проскурова командовать ВВС Дальневосточного фронта. Голиков в первой же своей сводке объяснил быстрое поражение Франции «боязнью генерала Вейгана возможности революции».

Впрочем, у него хватило ума не трогать ребят Проскурова. Илья видел результаты их работы.

В отдельной папке лежал доклад Разведуправления Генштаба «О франко-немецкой войне 1939–1940». В сопроводительной записке указывалось, что доклад составлен по официальному отчету французского Генштаба, который вручил советскому военному атташе генерал Гамелен. Приводились слова генерала: «Изучайте, смотрите, чтобы вас не постигла та же участь».

Пятьдесят бесценных страниц о немецкой армии. Вооружение, состав и нумерация больше сотни дивизий, схемы развития боевых действий от первого до последнего дня войны. Блицкриг во всех подробностях. В конце приводились слова французского офицера:

«Впереди против нас двигаются с грохотом тысячи танков, сверху над нами ревут и воют тысячи самолетов и обрушивают на наши головы тысячи бомб, которые, разрываясь, сотрясают землю. Войска прижались к земле и лежат, как парализованные, не могут даже пошевелиться, поднять головы».

В следующей папке Илья нашел сообщение от Эльфа:

«…31 июля на совещании высшего командного состава в Бергхоффе Гитлер заявил: “Если надежда на Россию исчезнет, то Америка нападет на Англию. Россия должна быть ликвидирована. Чем скорее мы разгромим Россию, тем лучше”».

Почти каждую ночь в Секторе особых просмотров крутили немецкую и английскую кинохронику. Хозяин несколько раз смотрел специальный выпуск геббельсовского «Еженедельного обозрения», посвященный победе над Францией.

Восторженные толпы в Берлине приветствовали фюрера, влезали на фонари, рыдали, вопили. Механически переводя закадровый текст, Илья думал: «Победа над Францией означает окончательную победу Гитлера над немцами. Он подарил им вожделенный реванш, теперь может делать с ними что угодно. Сталин не подарил нам ничего, кроме своей сказки. Интересно, как же ему удалось одержать окончательную победу над нами?»

Сразу после падения Франции вышли указы Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Опоздание на работу приравнивалось к уголовному преступлению. Обеденный перерыв сократился до двадцати минут. В газетах замелькали разъяснения врачей-диетологов: «Научно доказано, что у голодных рабочих производительность труда повышается, а у сытых понижается. Сытость вызывает сонливость».

Нет, все-таки одну победу за границей Сталин этим летом одержал. В Мексике наконец шлепнули Троцкого.

На экране люфтваффе бомбили Лондон. В немецкой хронике это называлось триумфом Германии и предсмертной агонией Британии, в английской – бессмысленной попыткой поставить Британию на колени. Из западной прессы, из дипломатических источников и сообщений разведки было известно, что Гитлер постоянно предлагает Британии мир.

Голиков старался смягчить информацию о перебросках германских дивизий к Востоку невнятными выводами: «Резкое увеличение германских войск на территории Восточной Пруссии и бывшей Польши объясняется необходимостью размещения освободившихся после перемирия с Францией войск на территории с враждебно настроенным против Германии населением и с более богатыми продовольственными ресурсами».

А что еще оставалось новому начальнику разведки? Он не Проскуров. Самолеты люфтваффе в Испании десятками не сбивал, героических перелетов не совершал. Он кабинетный политработник. Твердо усвоил: Гитлер не нападет, пока не добьет англичан, то есть не раньше сорок второго. Почему? Потому что только к сорок второму мы успеем как следует вооружиться и укрепить армию. Надо тянуть время.

Илья пытался понять: Хозяин действительно верит, что магическое заклинание «тянуть время» способно сделать время резиновым и повлиять на Гитлера?

Блицкриг через пролив невозможен в любом случае. Да и не хочет Гитлер громить англичан. Россия ему нужна, восточные территории. Он никогда и не скрывал этого. Европейские блицкриги – только разминка. Все готово для решающего броска. Граница придвинута, никаких заливов нет. Территории «бывшей Польши» и трех прибалтийских государств – нечто вроде Троянского коня, жители новых республик с энтузиазмом обменяют советское счастье на нацистское. Гитлер для вида еще побомбит Англию, потихоньку перебросит войска на восток и дождется весны, когда просохнут дороги. Если у него появится урановая бомба, наши шансы равны нулю.

После хроники поставили новый фильм Александрова «Светлый путь». На экране над облаками полетели нарисованные журавли. Голос Орловой запел: «Ой, боюсь, боюсь отстану! Ой, боюсь, не долечу!»

Началась сказка про советскую Золушку в исполнении Орловой. Принца-инженера играл красавец Самойлов, фею, секретаря парткома, высокая дородная Тяпкина. Превращение безграмотной придурковатой замарашки в передовую ткачиху-стахановку сопровождалось песнями, частушками, шутками и потешными трюками. Кабриолет с двумя Орловыми на борту взмыл в небо и поплыл над кремлевскими башнями. Обе Орловы, одна в деловом пиджаке, другая в костюме Снегурочки с кокошником на голове, в безумном восторге распевали: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых!»

Илья украдкой тер сонные глаза и думал: «А ведь скоро над страной мечтателей полетят бомбардировщики люфтваффе… Урановая бомба могла бы стать нашим главным козырем. Академики заявку Мазура запороли, но хотя бы продолжают писать, что пора начать добычу урана. Реакции никакой. Заглушка Берия работает безотказно».

Хозяин вдруг поднялся и вышел. Механик остановил пленку. Включили свет. Молотов взглянул на Большакова и зашипел:

– Что за дрянь вы нам привезли?!

Большаков побледнел, растерянно заморгал, не зная, как ответить. Но тут вернулся Хозяин, по дороге поправляя брюки. Сел на место. Свет погас, фильм продолжился. Замарашка получила орден Ленина, стала депутатом Верховного Совета. На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, стоя на трибуне между гигантским ткацким станком и гигантским белоснежным Сталиным, произнесла речь в стихах, потом погуляла за ручку с принцем вокруг фонтанов. Возле барельефа, изображающего колхозную жизнь, на фоне упитанных колхозниц, коров и свиней влюбленные наконец поцеловались.