Потускнели оставшиеся ярко-голубые звездоцветы: в потухших черных глазах Моррейона снова зажглись искры.

– Архивёльты напали на Землю. Мы их победили. Они молили сохранить им жизнь. Это я помню… Главный чародей требовал, чтобы они раскрыли тайну происхождения звездоцветов. А! Как его звали? У него еще была привычка дергать себя за бакенбарды… Другой – красавец, расфуфыренный, как попугай (его лицо появилось у меня перед глазами), предложил главному чародею… А! Теперь все ясно! – Голубые звездоцветы тускнели один за другим. Лицо Моррейона засветилось, словно охваченное белым пламенем. Поблек последний голубой звездоцвет.

Теперь Моррейон говорил тихо, вкрадчиво, словно пробуя на вкус каждое слово:

– Главного чародея звали Ильдефонс, а расфуфыренного щеголя – Риальто. Теперь я все помню, во всех подробностях. Риальто предложил отправить меня на поиски источника звездоцветов; Ильдефонс поклялся охранять меня так, как если бы он защищал свою собственную жизнь. Я им поверил. Я доверял чародеям, собравшимся вокруг: там был Гильгад, там были Хуртианц, Маг Мьюн и Пердастин. Мои ближайшие друзья, все они торжественно поклялись взять архивёльтов в заложники, чтобы обеспечить мою безопасность. Теперь я знаю, кто настоящие виновники! Архивёльты расправились со мной как с врагом, но именно друзья предали меня и никогда обо мне не вспоминали. Ильдефонс! Что скажешь? Что скажешь – перед тем как я отправлю тебя отсиживать двадцать эонов в одному мне известном месте?

Ильдефонс откликнулся с притворным дружелюбием:

– Помилуйте, Моррейон, не следует принимать все это так близко к сердцу. Все хорошо, что хорошо кончается: мы снова вместе и вы нашли источник звездоцветов!

– За каждый приступ отчаяния и боли ты ответишь двадцатью! – продолжал Моррейон. – И Риальто тоже! И Гильгад, и Мьюн, и Эрарк Предвестник, и вся ваша свора! Вермулиан, поднимай дворец в небо! Мы вернемся туда, откуда прилетели. Зажги две свечи под кадильницей!

Риальто глянул на Ильдефонса – тот пожал плечами.

– Другого выхода нет, – сказал Риальто и провозгласил «Заклятие темпорального стаза». Наступила мертвая тишина. Окружающие превратились в один неподвижный монумент из множества фигур.

Пользуясь большим мотком липкой ленты, Риальто плотно привязал руки Моррейона к его бокам, связал его лодыжки и заклеил ему рот несколькими слоями ленты, чтобы он не мог вымолвить ни слова. Затем он нашел во дворце магическую сеть и, собрав в нее все звездоцветы, обернул ими голову Моррейона – так, чтобы каждый звездоцвет прижался к черепу волшебника. Закончив эту процедуру, он на всякий случай заклеил Моррейону глаза.

Больше Риальто ничего не мог сделать. Он отменил перерыв во времени. Ильдефонс уже подходил ближе. Потрясенный Моррейон мычал и дергался. Ильдефонс и Риальто осторожно уложили его на мраморный пол.

– Вермулиан! – позвал Ильдефонс. – Будьте добры, позовите слуг. Нужно положить Моррейона в тачку и отвезти в темную комнату. Ему полезно будет отдохнуть.

13

Риальто нашел усадьбу Фалу́ в том же состоянии, в каком ее оставил, с тем исключением, что древний указательный столб теперь был полностью восстановлен. Будучи вполне удовлетворен, Риальто зашел в одно из дальних помещений, проделал проход в подпространство и разместил там магическую сеть с принесенными звездоцветами. Одни пылали голубым сиянием, другие перемигивались алыми и синими вспышками, остальные мерцали глубокими красными, розовыми, розово-зелеными, бледно-зелеными и бледно-сиреневыми сполохами.

Скорбно покачав головой, Риальто закрыл другое измерение – звездоцветы исчезли. Вернувшись в лабораторию, он нашел Пюираса среди минускулов и вернул ему изначальные размеры.

– Я принял окончательное решение, Пюирас! Мне больше не потребуются твои услуги. По своему усмотрению ты можешь работать в бригаде минускулов или получить расчет и удалиться.

Пюирас возмущенно взревел:

– Я сработал пальцы до костей! И это называется благодарностью?

– Не хочу спорить. По сути дела, я уже нашел тебе замену.

Пюирас взглянул на зашедшего в лабораторию высокого человека с пустым остановившимся взглядом.

– Вот этого? Что ж, желаю ему удачи. Давайте мои деньги – и никакого магического золота, рассыпающегося в песок!

Пюирас забрал монеты и ушел. Риальто обратился к новому служителю:

– В качестве первого поручения вы можете убрать остатки вольера. Если найдете трупы, оттащите их в сторону, я их потом ликвидирую. После чего займитесь плиткой в большом приемном зале…

Notes

1

Не слишком точный перевод более лаконичного выражения «анфангель донгобель». (Прим. авт.)

2

Лахарки – коварные и жестокие хищники, обитающие в тундре к северу от Саскервоя. Кеак – кошмарная помесь демона и глубоководного клыкастого угря. (Прим. авт.)

3

С тем чтобы удовлетворять свое тщеславие, мермеланты называют хозяев грумами или прислугой. Как правило дружелюбные, мермеланты обожают пиво; налакавшись пива, косолапые твари встают на дыбы, демонстрируя ярко-белые ребристые животы. В этом состоянии малейшая провокация вызывает у них приступы бешенства, и они уничтожают все вокруг безжалостными взмахами мощных лап. (Прим. авт.)

4

На кастильонских банкетах бочка с вином или с пивом устанавливается на балконе, над трапезным залом. К каждому из сидящих за общим столом спускается гибкая трубка. Пирующий усаживается и вставляет трубку в отверстие бобышки, вживленной в щеку, – это позволяет ему непрерывно пить, пока он ест, не затрачивая лишние усилия и время на то, чтобы открывать бутыли, разливать вино или пиво по бокалам или кружкам, поднимать эти сосуды, наклонять их и опускать на стол, рискуя их разбить или пролить содержимое. Таким образом, он может есть и пить гораздо эффективнее, и у него остается больше времени для участия в хоре, горланя веселые песни. (Прим. авт.)

5

«Хроносветовой след» – не поддающаяся переводу и даже истолкованию концепция. В данном контексте под этим термином подразумевается след, оставленный в темпоральном континууме и различимый при наличии надлежащего сенсорного аппарата. (Прим. авт.)

6

Коллеги Эшмиэля, предпочитавшие более глубокомысленный подход, нередко предполагали, что Эшмиэль символизировал таким образом изначальные полярные противоположности, разделяющие Вселенную, в то же время подтверждая бесконечное разнообразие последствий, проистекающее из кажущейся простоты исходного принципа. Эти чародеи-философы считали характерное самовыражение Эшмиэля проникновенным, но оптимистическим, хотя сам Эшмиэль отказывался анализировать свою внешность. (Прим. авт.)

7

См. Предисловие. (Прим. пер.)

8

«Монстрамент», размещенный в крипте Тучеворота Охмура, обеспечивал принудительное соблюдение «Голубых принципов» благодаря магическому влиянию Арбитра, защищенного Голубой Ячеей, непроницаемой для внешних воздействий. Арбитром был назначен Сарсем – инкуб, обученный истолкованию положений «Монстрамента». Сарсем быстро выносил суровые приговоры; приговоры приводились в