си, — девушка зябко ёжится, обхватывает себя руками за плечи и вскрикивает осознавая своё положение.

Молча стягиваю с себя рубашку, протягиваю, и только когда мне благодарно улыбаются, понимаю какой я тормоз.

Потянувшись за платьем, неожиданно для себя вытаскиваю сарафан из грубой домотканой ткани. Что за хрень! Теперь я, лишившись рубашки, тяну на себя ставший уже родным камуфляж. И, оппа… оказываюсь в довольно-таки странной одежде. Кожаные портки и нательная рубаха с кожаной курткой поверх.

—Не надо, — девушка хватает меня за руку, глазёнки испуганные, по скуластым, худым щекам пробежали две дорожки слёз.

— Не надо, это ловушка. Змей заманил нас в свой мир, тут его дом. Он хочет заставить тебя пробить ему путь в древний лес. Я знаю, он думал моими словами, — понесла Юн Хён явный бред. Она ещё что-то говорила, несвязно бормоча мне в лицо, старясь донести, сказать что бы я её понял. Да только всё становилось только хуже, ранее понятные слова превращались в малопонятную тарабарщину. В конце концов, я совсем перестал её понимать.

—И чего бормочет, полоумная. — с трудом отодрав от себя её слабенькие пальчики, решительно стал взбираться на холм, — сейчас вот поднимусь, коснусь дерева и ву а ля, мы дома.

Телефонный звонок отвлёк меня от важных размышлений, о том, как из этого дуба откроется дорога из Попелидовки. О том, как много вокруг свежей травы, это же столько сена смогут накосить восьминоги. Да, да, правильно, моей маме нужно сено, много сена, у неё две деревни, там скотина голодная орёт.

Крутой бугор мешал быстрому подъёму к дереву. Наверное, метров сто от подножия холма, и кто только придумал сажать дубы так высоко. Ноги скользят по траве, разъезжаются, в пору на четвереньках подниматься.

Ну вот только подумал и раз, уже внизу.

Прямо на брюхе съехал.

Опять эта странная девица в мужской рубахе, кричит на своём тарабарской языке. Учи русский дура. А мне на верх, мне к дереву надо, надо прикоснуться к нему рукой. Это важно. Да что такое? Опять этот звук, так противно жужжит и вибрирует.

Чёрная коробочка у меня в кармане, это она жужжит и вибрирует. Выкинуть?

О ты смотри заговорила, коробочка заговорила.

— Ну чего ты там бормочешь, — прошипел я коробке, — мне тут на верх нужно понимаешь, там коровы недоены и крокодилы. Вася? Какой Вася? Василий?

Тарабарщина из коробки резанула знакомым словом, отзывавшимся чем-то знакомым, точно я ведь уже раньше кого-то так звал. Ну точно сейчас позову, с ним, мы однозначно, в два раза больше сена для нашей коровки… Нет мы наверх, к дереву… вдвоём проще.

—Василий к ноге я сказал!!!

Появившийся из неоткуда мужик с кошачьей мордой, в кожаном прикиде, тут же, мощно, пробивает мне в лоб.

Темнота.

Глаза открывать не хотелось. По привычке я скользнул в утреннюю медитацию, формируя из событий прошедшего дня сферы памяти. Давно у меня не было столь насыщенных дней.

Так стоп. Не понял?

Я резко поднялся, обнаружив себя сидящим в высокой траве. Рядом сидел в позе медитации огромный кошак, который рысь, который Василий, и ещё по совместительству мой фамильяр.

Кожаные ботфорты, заправленные в них штаны и кожаная безрукавка, на мой взгляд не самая удобная одежда, чтобы сидеть на попе, скрестив ноги. Руки разведены в стороны покоясь локтями на коленях, большие пальцы покрывают мизинец и безымянный. Указательный и средний стоят солдатиками. Ну прямо как староверы крестятся. Те тоже так пальцы складывают, а не щепотью, как положено. Шерстистая грудь открыта, а глаза, наоборот, закрыты. Медитирует паршивец. Вот только хвост выдает, как и положено у нервничающего кошака, дергается резко.

— Вася, рысь ты недоделанная, это что сейчас было? Ты почто хозяину в бубен зарядил?

— И ни чего я не заряжал, я это, — Василий поднял веки, с преданностью заглядывая в мои глаза, — порчу снимал.

— Чего, — я ошарашенно стал оглядываться, в поисках чего ни будь тяжёлого, — порчу?

—Хозяин, когда доккаэби получил твою кровь, он получил вместе с нею силу и собственно смог навести порчу, лишив тебя разума.

Вася зачастил, рассказывая о нашиз с принцессой чеболя приключениях.Точно, Ли Юн Хён, она действительно тут, вон сидит с распахнутыми глазами и открытым ртом. Причём в моей рубашке, если что.

— Зачем бил? Спрашиваю?

—Так с тебя любое колдовство там, или тёмная волшба со временем сама слетает, вот я и это, — рысь покаянно склонил голову, выказывая тем, свою степень расстройства содеянным. Только вон, кисточки на ушах дрожат, в такт внутреннему хихиканью. Ржёт кошатина рыжая.

— Васенька, — я начал медленно вставать, закипая, — я тебя сейчас, скотина ты рыжая на ленточки распущу. Нахррррена!!! Я спрашиваю!!! Пока бы дополз до дуба, пока бы дотянулся до Леса, там бы и так всё сошло!!! На хрена бил!!! Я спрашиваю!!!

— Юрий си. — Подала голос Юн Хён. Девушка смотрела со страхом, сжавшись в комочек в примятой траве, — русский плохо я понимать, язык корейский буду. Вам нельзя на гору, там живёт змей. Это он приказал Чиль Сон Синь, привести к нему старую кровь, ему нужен проход. Нужно, чтобы сами к нему пришли, и сами отдали силу. Нельзя наверх. Никак нельзя.

—Что за змей? — склон холма внушал своей крутизной, а примятая трава показывала, что не так высоко я и поднялся. Метров сто по прямой точно будет. А дуб конкретный такой, шелест листвы даже отсюда слышен. Кстати, — и, что значит перенёс?

—Юрий си, змей это Великий безногий дракон, — девушка крупно вздрогнула всем телом, со страхом оглянувшись на дуб, — повелитель доккэбери, это которые бесы по вашему, по русски, или импы по латински. Один из них, Чиль Сон Синь, завладел моей душой, он…

Продолжить она не успела, легкий ветерок, колыхающий траву позади Юн Хён, неожиданно обернулся зелёным существом с бульдожьей мордой. Удар кулаком по затылку девушки, отбросил её ко мне под ноги. Шпага прошила пустой воздух, тварь растворилась в воздухе, исчезнув с моих глаз.

Ну это ты зря, это мы уже проходили.

—Вася к бою, прикрывай спину, — вторая шпага наливает тяжестью левую руку, взгляд расфокусирован, ищет всполохи аур. — Сзади!

Кошачий клинок, на длинном хвосте, попадает точно в лоб ящеру, или кто он там? Имп? Почему-то бесов я по другому себе представлял. А ведь про импов Шишка, что-то рассказывал,