– Ярослав, – негромко позвала я ученика, зябко поведя плечами, сбрасывая невидимый волшебный палантин, которым меня хотело укрыть это заснеженное место. – Нам не сюда.

– Я знаю, – с достоинством отвечал Зарецкий, не любивший, видимо, признавать ошибки. – Я сюда зашел целенаправленно. Чудесный вид, – с видом ценителя кивнул он на застекленную от пола до потолка лоджию. На его губах заиграла улыбка – искренняя, светлая. И я с немым восхищением смотрела сквозь стекло. Казалось, до парка из города мы ехали долго, но если бы дорогу проложили по прямой, путь сократился бы раза в четыре. Город, над которым парила иллюзия ореола, создаваемого электричеством, был так далеко и так близко одновременно, что дух захватывало, хотя, конечно, открывшийся вид нельзя было назвать каким-то уж невероятным. Такой красотой здорово наслаждаться в полном одиночестве, погрузившись в ночную атмосферу, фантазируя, ожидая, что на фоне луны пролетит сказочная ведьма на метле, а в черной неровной бахроме леса на холмах мелькнут отблески волшебных фонарей его жителей. В детстве я всегда думала, что в лесу живут волшебные существа, конечно же, добрые, в чудесных домиках с печками, на которых можно спать, с разукрашенными ставнями, надежными заборчиками и вкусным вареньем в подвалах. А перед Новым годом, особенно когда показывали праздничные старые мультфильмы, мне представлялось, что в самой чаще в таком вот домике живет сам Дед Мороз…

Я не без труда вырвалась из объятий детских приятных фантазий и огляделась. Кроме нас в помещении было еще несколько человек, стоявших группками. И, несмотря на то, что лоджия была застеклена, здесь все равно дуло и было прохладно.

– Чудесный, – запоздало согласилась я, и мне захотелось вдруг подойти к холодному стеклу и прижаться горячими ладонями и щекой к нему. И я зашагала вперед, а Зарецкий поплелся за мной, вытаскивая на ходу телефон – чтобы сфотографировать красоту. Когда мы проходили мимо одной из колонн, оказалось, что за нею стоят две женщины – молодая и постарше. Алое платье в пол и короткое платье цвета бутылочного стекла. Орехово-русые волосы, собранные в высокую прическу, и рассыпанные по плечам рыжие кудряшки.

– Она меня не понимает, – раздался тонкий голос девушки, как только мы поравнялись с колонной. Кажется, она плакала. И голос ее показался мне очень знакомым… Как, впрочем, и второй, который я услышала через пару секунд. – Она хочет, чтобы я все делала, как она велит! Она мне точно не мать! А я его люблю-у-у…

– Милая, ну успокойся, пожалуйста, – ласково проговорил голос, принадлежащий даме постарше. Статная женщина в алом вечернем платье в пол обняла свою рыдающую собеседницу. – Я помогу тебе, слышишь? Не плачь.

На этом они прервались, потому что Ярослав, тоже услышавший их голоса и повернувшийся к ним, вдруг удивленно поздоровался с женщиной в алом, стоявшей к нам спиной.

– Яр? Что ты тут делаешь? – не менее изумленно произнесла она, медленно отстранившись от плачущей девушки, и тут я в который раз за последнее время испытала нечто, очень напоминающее шок. Потому что женщиной в алом оказалась не кто иная, как Инесса Дейберт, та самая журналист, которую я обожала и уважала как профессионала и на которую я хотела равняться. Но это было еще не все – девушкой с волосами цвета меди в стильном коктейльном платье цвета бутылочного стекла оказалась Олеся, моя сестра. Она плакала, и хотя дорогая косметика и продемонстрировала чудеса водостойкости, ее лицо и шея покраснели, а глаза припухли. Я совершенно не ожидала увидеть ее, а она еще в большей степени не ожидала увидеть меня, поэтому первые секунды мы смотрели друг на друга, а после синхронно отвернулись, сделав вид, что не знакомы.

– Мне пора, – сказала она нервно своим еще более звонким голосом, чем всегда, перебив Ярослава, который как раз объяснял, что он тут забыл и как случайно наткнулся на Инессу. Я мгновенно вспомнила, что Дейберт – мать Вана, его друга, видимо, поэтому они и знакомы.

– Нет, подожди, Олеся, – сказала Инесса, и я с недоумением взглянула на нее, не понимая, откуда они знают друг друга и почему такой человек, как Дейберт, успокаивает мою сестричку. Что происходит? Честно говоря, вместе с лавиной удивления я почувствовала и некую то ли зависть, то ли ревность. А еще я терпеть не могла что-либо не понимать!

– Потом поговорим, простите, – почти шепотом ответила Олеся и упорхнула от нас, уставившись в пол. Инесса посмотрела ей вслед странным взглядом, полным сожаления. Она даже инстинктивно подалась чуть вперед, как будто хотела пойти следом за Олесей. А, может быть, мне все показалось? Игра теней бывает довольно коварна.

– Дочь моей подруги, у девочки кое-какие неприятности, – сказала Яру Дейберт тем временем, и я чуть ли не упала – она, человек, на которого я хочу равняться, дружит с Ритой? Да быть не может! Невозможно! Когда же они успели подружиться? Пять лет назад этого не было и в помине? Как же так?! Как?

– Ярослав, ты один из стипендиатов? – продолжала Инесса. – Не ожидала тебя здесь увидеть, но приятно, что ты получил награду. Заслуженно. – И она отечески. потрепала его по плечу. – Твоя мама, думаю, невероятно рада. Если бы ты знал, как она тобой гордится, – подмигнула она Яру. Видимо, и с его матерью Инесса дружит. Кошмар.

– Да чего она гордится, – скромно отозвался парень. О, боже, ну и выражение лица а-ля «ангел, спустившийся в небес на грешную землю». Да он в восторге от самого себя из-за случившегося!

– Президент школы, победитель олимпиад, стипендиат «Вериора Верис», как же ей не гордиться? – живо возразила Инесса. – И просто хороший ребенок. Марго очень повезло с сыновьями, – улыбнулась она. О маме Яра она говорила с симпатией и теплотой, которая никак не вписывалась в ее телевизионный холодный образ независимого справедливого журналиста, привыкшего действовать разными методами для того, чтобы доказать свою правоту. – А это твоя девушка? – обратила она на меня внимание. Взгляд ее был дружелюбным, но оценивающим.

– Нет, ты что, – замахал руками Ярослав, обращавшийся с Инессой на «ты». Видимо, они более чем хорошо знакомы. – Это наш учитель по русскому языку. Практикант, вернее, – добавил он, не говоря обо мне гадостей и даже «вспомнив» мое отчество. – Анастасия Владимировна. А это мама Ивана Дейберта.

– Вот как? – женщина улыбнулась и протянула мне руку. Я осторожно пожала ее. Почему-то захотелось счастливо засмеяться. Надо же, как приятно и волнительно общаться с человеком, которым ты так восхищался. И от Енота польза есть. – Приятно познакомиться. Иван рассказывал мне немного про вас. Здравствуйте еще раз, Анастасия Владимировна.

– Здравствуйте. Классный руководитель одиннадцатого «А» не могла приехать, и я подменила ее, – сказала я вполне себе официальным тоном, стараясь не выдать своего волнения.

– А я вас помню, – вдруг сказала Инесса. – У меня очень хорошая память на лица. Я видела вас в кабинете школьного директора.

Наверное, все неприятности последних дней стоили того, чтобы я познакомилась с этой женщиной. Я смотрела на нее и понимала – какая же все-таки она яркая. Может быть, и не писаная красавица, но самодостаточная, уверенная и обладающая сильным характером, стойкая – о таких говорят, что у них внутри железный стержень. Настоящий образец сильной женщины, умеющей бороться за свои права. К тому же отличный журналист, не оставляющий в стороне тех, кто попал в беду.