– С кем ты перепутала Анастасию Владимировну? – спросила Дейберт. Возможно, она спрашивала это из любопытства, но мне казалось, этому есть иная причина.

– С одной очень неприятной особой, – отвечала Рита и добавила со своей непередаваемой интонацией: – Отвратительной. Но, к счастью, ее тут нет. Иначе бы вечер был испорчен. Еще раз прошу прощения, – сказала она мне глумливо. Я сцепила зубы.

– Ничего страшного. Такое часто бывает. Извините, мне, кажется, пора, другие ученики остались без присмотра, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос казался спокойным, но я понимала – еще чуть-чуть, и я не выдержу. Мне нужно срочно бежать отсюда.

– Буду рада снова с вами увидеться, – сказала мне вдруг Инесса и во второй раз сжала мою руку. – Ярослав, задержись, я хочу, чтобы ты кое-что передал матери.

Попрощавшись, я быстрым шагом направилась прочь из лоджии, забыв про красивый вид, Ярослава, других учеников, наметки будущей статьи, посвященной вручению наград стипендиатам «Вериса», и не замечая даже, как у меня замерзли пальцы на руках. Слов Зарецкого, просящего, чтобы я его подождала, я не услышала тоже. Рита! Как же я встретила ее тут?! Вот уж действительно испорчен вечер. И почему же я такая глупая, почему я так себя веду, ведь я выросла, я взрослая, уверенная, самостоятельная молодая женщина, сколько же мне будут портить кровь детские страхи?

В висках стучало, сердце наполнилось самыми разными чувствами и напоминало красный воздушный шарик, надутый до предела – ткни и лопнет.

– Стой, малышка, – услышала я вдруг еще один знакомый голос и затормозила от неожиданности. Да что за невероятный вечер встреч?! Передо мной стоял еще один человек из прошлого, носящий фамилию Реутов, вернее, Реутова. Курносое, озорное, узкое личико, по которому весьма трудно определить возраст его владелицы, веселые темно-малахитовые глаза, светлые прямые волосы, собранные в узел под шляпкой, несколько маленьких кокетливых родинок на щеке, которые, впрочем, придавали этой женщине еще некоторое количество легкого очарования, красные губки бантиком, привыкшие не опускаться вниз, а, напротив, приподниматься, ямочки на щеках. Совсем немного эпатажа, доля театральности в жестах и мимике, капелька харизмы, живость ума и хорошее чувство юмора, а также хитринка в чуть раскосых глазах – на первый взгляд Ирина Реутова казалась веселой яркой личностью с легким характером и простыми взглядами на жизнь. Но дядя Тим не был бы собой, если б не взял в жены кого-то достойного себя – достойного в плане жесткости, властности и, конечно же, материальных благ. Внешний вид обманчив, и, несмотря на веселый задорный смех, которым то и дело радовала окружающих Ирина, любовь к шуточкам и подколам, легкость в общении, артистичность и демократичность, эта женщина была высокомерной, достаточно деспотичной и терпеть не могла тех, кто не считался с ее мнением, не восхищался и не поддавался чарам.

Как я и говорила однажды, дядя Тим женился на Ирине не просто так. Она была дочерью одного очень богатого человека, чьи предки эмигрировали из России еще до революции, приходящегося хорошим другом моему деду, которого, кстати, я никогда не видела, ибо он покинул этот мир незадолго до моего рождения. Их брак был заключен по расчету, поскольку и деду, и отцу Ирины было выгодно объединить две большие компании.

– Привет, малышка, как ты изменилась, – с интересом оглядывала меня тетя Ира. Ее я не боялась, хотя никогда и не любила. – Взрослая. – Она вдруг погладила меня по скуле, и я отшатнулась. Ее это обрадовало.

– Здравствуйте, – произнесла я. И она здесь. Мачеха, дядя, тетя… Неужто и отец где-то тут?! Тогда нужно быстрее бежать вон из этого места. Не хочу встречаться с ним.

– Вежливая, – хитро улыбнулась Ирина. – Какая ты прелестная, Настенька. Скучала?

– Не особо. Вы тоже хорошо выглядите, – пришлось признать мне. Удивительно, но и ей, и Рите удавалось выглядеть так же, как и пять лет назад.

– Спасибо, малышка. Я стараюсь. Наверное, не нужно, чтобы нас видели вместе. – Она вдруг схватила меня за руку и потащила за собой, вверх по ступенькам, стуча каблучками. Мне пришлось идти за ней. Мы оказались на лестничном пролете, полутемном и мрачном. Казалось, что музыка, которая доносилась досюда, играет где-то в другом измерении.

Тетя встала напротив меня, умиленно сложив ладони у щеки и склонив голову. Было в ней что-то странное, одновременно притягивающее и чуть пугающее, пять лет назад я этого не замечала в ней, но сейчас отчетливо поняла, что в ее образе сочетаются легкий магический флер выступающих на цирковой арене и дух карточной колоды. Возможно, виной всему была ее одежда, как всегда со вкусом подобранная – сегодня наряд Ирины напоминал мне коллекцию «Цирк» модельера Эльзы Скиапарелли, одной из самых известных законодательниц моды Парижа в тридцатые года прошлого века. Она была главной конкуренткой Коко Шанель, применяла в дизайне сюрреалистические мотивы, порой шокирующие публику, а вместе с ней над созданием некоторых ее вещей трудились Сальвадор Дали, Пабло Пикассо и Жан Кокто.

Накинутый сверху черный пиджак с V-образным вырезом, большими карманами с искусной отделкой, широкими квадратными плечами и эполетом на одном из них, длинные, выше локтей белоснежные перчатки, весьма необычное платье с длинной пышной юбкой из плотной угольного цвета ткани и корсетом с принтом в виде черно-белых ромбов. Конусообразная шляпка и ожерелье-ошейник с бантиком дополняли этот странный экстравагантный образ, который все же умудрялся оставаться элегантным.

А возможно, виной этому была улыбка – жизнерадостная и озорная на первый взгляд, но на самом деле неестественная и лукавая.

Ирина со своей неугасаемой улыбкой вновь глянула на меня, встав напротив.

– Какая встреча, да? Сколько мы с тобой не виделись? – она глянула на потолок, словно там был написан ответ. Черные загнутые длинные ресницы почти коснулись бровей. – Года четыре или три?

– Пять, – сухо сказала я.

– Пять? Ах да, пять лет назад я помогла тебе покинуть отчий дом. Я молодец, да?

Я сдержанно кивнула. Действительно, когда я приняла решение уйти и из дома, и из семьи, не в силах более выносить хитросплетения всего этого змеиного клубка, об этом узнала тетя Ира. Как – понятия не имею, но она сказала, что поможет мне и сделала мне новые документы – на другую фамилию и даже отчество, лишь имя я оставила прежнее. Так я и стала Мельниковой Анастасией Владимировной, которая забыла прошлую жизнь и прошлые горести и поступила в обычный университет, желая стать журналистом. Не знаю, зачем она помогла мне, но помощь Ирины оказалась очень кстати. Это уже потом я поняла, что она помогла, потому что хотела избавиться от меня, правда, чем я так не угодила ей – не знаю. В семье мы почти не сталкивались, она не замечала меня, лишь изредка бросая задумчивые взгляды (возможно, ей не нравилось наличие бастарда в семье), а я обходила Ирину стороной, я вообще обходила стороной всех, кроме няни.

– Пять лет? Как быстро время летит, моя прелесть, да? А еще недавно ты была такой маленькой девочкой, – вдруг пустилась она в воспоминания. – Ты никогда не улыбалась. И все время читала книжки. А волосы у тебя были собраны в косичку. Такая маленькая и такая аккуратная… И с детства такая самостоятельная. Мне кажется, Рита тебя недолюбливала, – вдруг сказала она, не переставая улыбаться ярко-красными губами, – и даже предлагала Тиму взять тебя к нам. Ты ведь знаешь, у меня не было детей и нет. – Она притворно вздохнула. Как будто бы ей когда-то хотелось иметь детей. В памяти всплыл случай, когда они с дядей Тимом поругались именно из-за того, что Ирина детей совершенно не хотела. Не знаю подробности всего этого, тогда я была слишком мала, но от дамы-экономки и повара, которые сплетничали на кухне, я слышала, что Тимофей возжелал едва ли не развестись с тетей Ирой.