За день до отъезда Дина из Лондона у него случилась еще одна встреча – с Луисом Варгасом. Как и Дин, тот прилетел в английскую столицу не в качестве туриста, а по неотложным партийным делам – чтобы встретиться здесь с представителями правозащитной организации «Эмнисти интернейшнл». Когда Дин узнал причину этой встречи, он был по-настоящему поражен. Оказывается, несколько месяцев назад чилийская охранка ДИНА сумела нанести чилийским коммунистам существенные удары: был не только арестован заместитель генсека Виктор Диас, но и разгромлены сразу три подпольных центра компартии. Во время арестов в одном из них в сети ДИНЫ угодил и родной брат Луиса Алехандро. Последнее известие особенно огорчило Дина, поскольку к Алехандро он относился как к родному человеку.

Не меньшее впечатление произвело на Дина и другое сообщение: что в июне бесследно исчезли руководящие деятели другой партии – социалистической: Эксикиель Понсе, Рикардо Лагос, Ариель Мансилья и генеральный секретарь федерации социалистической молодежи депутат парламента Карлос Лорка, а также руководители Левого революционного движения (МИР) Баутиста Ван Шовен и Эдгардо Энрикес.

– Была убита также Марта Угарте – та самая женщина, которая помогала переправить тебя в Сантьяго два года назад, – сообщил Луис.

Дин хорошо помнил эту симпатичную женщину, которая когда-то работала школьной учительницей, а затем выросла до члена ЦК компартии Чили. В последний период существования правительства Альенде она занимала ответственный пост в Управлении промышленности и торговли, а когда к власти пришел Пиночет, стала работать в подполье. По словам Луиса, Марта приняла мученическую смерть. Ее тело было обнаружено случайными прохожими 11 сентября 1976 года на пляже Ла-Бальена со следами истязаний, которые были характерны для ДИНА: у женщины был сломан позвоночник, отрублены пальцы, а шею охватывала железная петля.

– Алехандро и его друзья находятся сейчас на военно-воздушной базе «Эль Босне» под Сантьяго, – продолжал свой рассказ Луис. – Мы знаем, что их усиленно пытают, пытаясь выяснить имена оставшихся на свободе подпольщиков. Поэтому если мы не предпримем решительных шагов, то моего брата и его товарищей ждет незавидная участь.

– Под решительными действиями ты имеешь в виду побег? – спросил Дин.

– К сожалению, побег с военно-воздушной базы невозможен. Но у нас появилась возможность обменять наших товарищей. Именно для этого я и прилетел в Лондон.

И Луис подробно рассказал Дину о своем плане. Суть его состояла в том, что в последнее время Пиночет ищет любые возможности придать своему режиму черты гуманности. Когда в марте этого года в Чили приезжала группа членов палаты представителей американского Конгресса, диктатор пообещал им, что готов пойти навстречу мировой общественности и совершить акт доброй воли – обменять нескольких политзаключенных, томящихся в чилийских тюрьмах, на равноценных людей. Эта идея понравилась мировому сообществу, которое готово было воспользоваться любой ситуацией, лишь бы вырвать из застенков хунты ее узников. Ведь о том, как обращались пиночетовские охранники со своими жертвами, весь мир уже прекрасно знал.

Так, в самом конце декабря 1975 года под давлением английского правительства Пиночет вынужден был выпустить на свободу подданную Англии, дочь вице-маршала авиации, католическую монахиню Шейли Кэссиди. Агенты ДИНА схватили ее 31 октября 1975 года в ее собственном доме и предъявили ей обвинение в том, что она оказывала медицинскую помощь раненому руководителю подпольной организации МИР Нельсону Гутьерресу (при этом она не знала, что раненый человек является подпольщиком). Кэссиди доставили в тюрьму «Вилья Гримальди» и в течение нескольких дней пытали, требуя ответа, почему она оказывала медпомощь одному из лидеров объявленной вне закона партии. Эти пытки могли закончиться для женщины самым плачевным образом, если бы за нее не заступились ее соотечественники. Под давлением английского правительства Пиночет вынужден был освободить Кэссиди, которая вернулась на родину и поведала людям о том, какие нравы царят в пиночетовских тюрьмах.

Подобные факты не могли остаться незамеченными и со стороны пропагандистов из социалистических стран, которые использовали любую возможность уличить режим Пиночета в жестокости. Однако каждая подобная попытка тут же встречала ответную реакцию со стороны противников социализма, которые, в свою очередь, кололи глаза тому же Брежневу или Хонеккеру их собственными проблемами в области прав человека – например, гонениями на диссидентов. И когда в 1976 году на свет была вытащена история Кэссиди и ряда других людей, чудом выживших в чилийских застенках, тут же последовала ответная кампания – в поддержку диссидентов, томящихся в советских тюрьмах. На волне этой кампании у деятелей известной антисоветской организации НТС и появилась идея о том, чтобы совершить широкомасштабный обмен: обменять 42 советских политзаключенных на такое же количество чилийских коммунистов, содержащихся в пиночетовских тюрьмах.

По данным, которыми располагал Луис, эта идея принадлежала одному из руководителей НТС Алексею Радзевичу. Во время войны он служил во власовской армии, а после поражения Гитлера переехал жить в Чили. Там он служил в военном ведомстве, где читал лекции будущим офицерам чилийской армии. В 1961 году он уехал в США, где его и застала весть о пиночетовском перевороте 73-го года. Его Радзевич встретил с воодушевлением, поскольку, во-первых, ненавидел коммунистов, во-вторых – был рад, что к власти в Чили пришли именно те люди, которых он хорошо знал, читая им лекции в 50-х. Именно второе обстоятельство и натолкнуло Радзевича на мысль предложить хунте обменять Луиса Корвалана на видного советского диссидента генерала Петра Григоренко. Пиночет был готов осуществить этот обмен, однако советская сторона от него отказалась.

В 1976 году, когда нападки на режим Пиночета со стороны Восточного блока вновь усилились, эта идея снова овладела Радзевичем и его коллегами по НТС, только теперь в их планах значился не единичный обмен, а широкомасштабный. Но история вновь повторилась: Пиночет был «за», а Москва не хотела отпускать из своих тюрем такое большое количество диссидентов, поскольку: а) прекрасно отдавала себе отчет в том, что все эти люди, окажись они на Западе, сразу бы влились в ряды их активных идеологических врагов, б) не хотела давать мировому сообществу повод говорить о том, что Советский Союз заключает сделки с режимом, который сам же называет кровавым.

Между тем энтээсовцы не оставляли попыток осуществить задуманное. Тем более что чилийские коммунисты, находящиеся в эмиграции, в этом деле оказались на их стороне. В итоге Москва сдалась, поскольку проблему диссидентов подняли на щит их коллеги из братских западных компартий: так, во Франции и Италии начались митинги в защиту советских диссидентов. Советские власти пытались сбить эту волну, направляя лидерам западных компартий личные письма, но это не помогло. Когда стало понятно, что подобными мерами эту кампанию не остановить, Москва стала склоняться к тому, чтобы согласиться на обмен.

– Правда, он будет единичный, – сообщил Луис в заключение своего рассказа.