положения, являясь в одно и то же время и палачом и жертвой, и когда через 14 лет он потерял ту, которую так безумно и страстно любил, не был уже способен ни на какую активную деятельность. Смерть любимого человека, по собственному его меткому выражению, «сломившая пружину его жизни»[74], убила в нем даже желание жить, и последние девять лет он просуществовал под постоянным нестерпимым гнетом мучительного позднего раскаяния за загубленную жизнь той, кого он любил и так безжалостно сгубил своей любовью, и под затаенным, но тем не менее страстным желанием поскорее уйти из этого надоевшего ему мира. Вот в каких глубоких и трогательных выражениях говорит Федор Иванович сам в своих письмах об этом желании и о своем нечеловеческом горе[75].

«Мое душевное состояние ужасно. Я изнываю день за днем все больше и больше в мрачной бездонной пропасти... смысл моей жизни утрачен, и для меня ничего больше не существует... то, что я чувствую, невозможно передать словами, и если бы настал мой последний день, то я приветствовал бы его, как день освобождения... дорогой друг мой, жизнь здесь на земле невозможна для меня. И если «она» где-нибудь существует, «она» должна сжалиться надо мной и взять меня к себе».

С таким горем в душе Федору Ивановичу, конечно, было не до забот о своем авторстве, не до желаний запечатлеть в памяти потомства путем брошюр и статей свои мысли, и вот в тот период, когда человек подходит к роковой черте, отделяющей его от вечности, и начинает обыкновенно подводить итоги своей деятельности, Тютчев является перед нами еще более равнодушным, чем когда-либо, и сходит со сцены, как запоздалый гость, спешащий поскорее покинуть опустелый зал, где он проскучал весь вечер.

В заключение приводим несколько стихотворений8, относящихся к тому периоду жизни Федора Ивановича Тютчева, когда он, потеряв все, что ему было искренно дорого, в звучных строфах выплакивает свое горе. Эти стихотворения, как крик страждущей души, производят тяжелое впечатление и как нельзя лучше характеризуют состояние поэта.

Все они никогда еще не были в печати, и только последнее хотя и вошло в издание сочинений Федора Ивановича Тютчева 1900 года9, но в урезанном и искаженном виде; здесь мы его восстанавливаем в полном тексте.

Июнь 1868 г.[76]

Опять стою я над Невой,

И снова, как в былые годы,

Смотрю и я, как бы живой,

На эти дремлющие воды.

\

Нет искр в небесной синеве,

Все стихло в бледном обаянье,

Лишь по задумчивой Неве

Струится лунное сиянье.

\

Во сне ль все это снится мне, Или гляжу я в самом деле, На что при этой же луне С тобой живые мы глядели?

15-го июля 1865 г.[76]

Сегодня, Друг, пятнадцать лет минуло С того блаженно-рокового дня, Как душу всю свою она вдохнула, Как всю себя перелила в меня.

И вот уж год, без жалоб, без упреку, Утратив все, приветствую судьбу... Быть до конца так страшно одиноку, Как буду одинок в своем гробу.

23-го ноября 1865 г.[76]

Нет дня, чтобы душа не ныла, Не изнывала б о былом, Искала слов, не находила, И сохла, сохла с каждым днем,—

Как тот, кто жгучею тоскою

Томился по краю родном

И вдруг узнал бы, что. волною Он схоронен на дне морском.

Накануне годовщины 4-го августа 1864 г.[77]

Вот бреду я вдоль большой дороги В тихом свете гаснущего дня...

Тяжело мне, замирают ноги...

Друг мой милый, видишь ли меня?

Все темней, темнее над землею —

Улетел последний отблеск дня...

Вот тот мир, где жили мы с тобою, Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали, Завтра память рокового дня...

Ангел мой, где б души ни витали, Ангел мой, ты видишь ли меня?

По возвращении из Ниццы в 1865 г.

Есть и в моем страдальческом застое Часы и дни ужаснее других...

Их тяжкий гнет, их бремя роковое Не выскажет, не выдержит мой стих.

Вдруг все замрет. Слезам и умиленью Нет доступа, все, пусто и темно, Минувшее не веет легкой тенью, А под землей, как труп, лежит оно.

Ах, и над ним в действительности ясной, Но без любви, без солнечных лучей, Такой же мир бездушный и бесстрастный, Не знающий, не помнящий о ней[78].

И я один с моей тупой тоскою, Хочу сознать себя и не могу — Разбитый челн, заброшенный волною, На безымянном диком берегу.

О господи, дай жгучего страданья И мертвенность души моей рассей: Ты взял е е, но муку вспоминанья, Живую муку мне оставь по ней,—

По ней, по ней, свой подвиг совершившей

Весь до конца в отчаянной борьбе, Так пламенно, так горячо любившей Наперекор и людям и судьбе,—

По ней, по ней, судьбы не одолевшей,

Но и себя не давшей победить,

По ней, по ней, так до конца умевшей Страдать, молиться, верить и любить*.

Ф. Т.

* Строчки, напечатанные курсивом, в печати появляются впервые.

Комментарии

Судьба литературного наследия Федора Федоровича Тютчева выявлена еще далеко не полностью. Все его произведения, за редким исключением, не переиздавались при жизни писателя, не было это осуществлено и в советское время. К сожалению, творчество писателя никогда не подвергалось серьезному исследованию, не была составлена научная библиография его произведений. Поэтому приводимый ниже список основных публикаций Ф. Ф. Тютчева, возможно, не является исчерпывающим.

Библиография основных произведений Ф. Ф. Тютчева

«Сочинения Ф. Ф. Тютчева» (Стихотворения, исторические повести и рассказы из военного быта). Спб., тип. и лит. В. В. Комарова, 1888, 305 с.

«Отомстил». Из воспоминаний солдата. Рассказ. (Для школ и грамотного народа.) М., изд. И. Ф. Жиркова, 1890, 24 с.

«Кто прав?» Роман. Спб., изд. книжного склада «Родина», 1893, 322 с.

«Герои долга». Рассказ из быта на границе. М., изд. И. Ф. Жиркова, 1896, 38 с.

«Жучка». Из воспоминаний вольноопределяющегося. М., изд. И. Ф. Жиркова, 1899, 24 с.

«Товарищ». Рассказ вольноопределяющегося. М., изд. И. Ф. Жиркова, 1899, 24 с.

«Один день на поле сражения». Рассказ. 3-с изд. М., изд. И. Ф. Жиркова, 1900, 20 с.

«На линии вечных снегов». Рассказ.—«Исторический вестник», 1901 сентябрь, 877 — 896 с.

«Беглец». Роман из пограничной жизни. Спб., изд. П. П. Сойкина,