Семена, брошенные Гранитом в души тёмных, свирепых, но доверчивых вчерашних тружеников, многие из которых насильно были взяты в банду, удивительно быстро дали всходы. Сидя в яме, молодые люди слушали гул голосов по соседству. Там сейчас решалась их судьба. Комиссар волком смотрел на Одиссея, однако пока отложил окончательное выяснение между ними отношений. Ведь Луков переводил ему каждый долетающий до них возглас.

Похоже торжествовать ещё было рано. На стихийном митинге верх над умеренными постепенно брали те, кто призывал не поддаваться на призывы красных агитаторов, которым нельзя верить, и продолжить священную борьбу с большевиками. Вскоре кто-то кинул в яму гранату, но к счастью она не взорвалась.

И вдруг там вышла какая-то заминка. Одиссей догадался, что на месте событий появилась какая-то новая, очень могущественная сила, которая способна самым решительным образом вмешаться в их судьбу.

Пленников вновь вытащили из ямы и подвели к мужчине среднего роста с красивым полнощёким, аккуратно выбритым восточным лицом и шикарными усами, кончики которых были лихо закручены колечками. Он был в офицерском мундире светло-оливкового цвета но без погон. На голове его вместо фуражки красовалась белая чалма. Незнакомец представился турецким генералом. Звали его Джедмаль-паша.

Как профессиональный востоковед, Одиссей был наслышан о нём. Эта была необыкновенная и очень серьёзная политическая фигура. Этот человек был широко известен во всех мусульманских странах как непримиримый враг англичан и удачливый полководец. В годы недавно закончившейся мировой войны Джедмаль-паша командовал несколькими турецкими армиями, действующими против войск Антанты на арабском Востоке, а затем занимал высокий пост в Генеральном штабе Османской империи. За успешное руководство боевыми действия против британских войск, в мусульманских странах он получил прозвище «Лев Ислама».

В начале 1919 года командованием английских оккупационных войск в Турции Джедмаль-паша был заочно приговорен к смертной казни. Турок был объявлен англичанами военным преступником за участие в геноциде турецких армян. Джедмалю грозила виселица, так что терять ему было нечего.

Ненависть к англичанам и желание избежать казни, а также присущий ему дух авантюризма заставили Джедмаля искать союзников в Москве. Готовность высокопоставленного турка тесно сотрудничать с большевиками, его профессионализм, несомненный дар дипломата и ненависть к англичанам сразу же были по достоинству оценены советским руководством, которое увидело в нём сильного союзника против Британской империи. Теперь Джедмаль в сопровождении 10 отборных турецких офицеров, которые составляли его походный полевой штаб, следовал ко двору афганского эмира, чтобы предложить тому организовать многотысячный мусульманский легион для вторжения в Индию. Москва дала турку обещание щедро снабдить его армию оружием (вплоть до самолётов) и деньгами. В лагере Джунаид-бека он оказался не случайно, ибо, едва оказавшись в новом регионе, сразу повёл сложную политическую игру, стремясь заручиться поддержкой самых разных сил региона. Правда, он прибыл с небольшим опозданием, и не успел вступить с переговоры с лидером басмачей.

И хотя это явно был не тот человек, о скором появлении которого за пять минут до своей смерти предупреждал Лукова «оборотень», Одиссей был рад турку! Повстречать такую персону теперь стало для них с Лаптевым двойной удачей. Во-первых, своим непререкаемым авторитетом турок мгновенно подчинил себе оставшихся без предводителя басмачей. Принятым под его знамёна воинам тут же было роздано 50 000 рупий жалованья. Это сделало присоединение басмаческих отрядов более чем добровольным.

Кроме того, теперь Луков мог надеяться на скорое успешное решение главной поставленной перед ним задачи – заключить союз с вождями горских племён. Ведь на сотрудничество с Джедмалем охотно шли вожди большинства афганских племен и религиозные лидеры пуштунов. Причем даже те из них, кто вряд ли решился бы установить прямые контакты с «неверными большевиками»! Турок явно в совершенстве владел искусством дипломатического лавирования. Он не раз это уже доказывал. Так Ленину и Троцкому он обещал помощь в экспорте революции на Восток, в то же время убеждая мусульманских союзников в необходимости временного соглашения с неверными, так как полученное от них оружие и деньги предназначаются на правое дело – защиту правоверных от «инглизи».

Впрочем, каковы бы не были намерения хитрого политика в туманном будущем, в данный момент он был, пожалуй, самым могущественным союзником большевиков здесь в Афганистане, и, следовательно, мог оказать большую поддержку московской экспедиции. Джедмаль сразу своею властью освободил пленников и объявил их своими друзьями. Уже после пяти минут разговора Одиссей почувствовал, что они кажется понравились друг другу.

В расчёте на помощь турка Одиссей даже решился пренебречь данной ему инструкцией – ни под каким предлогом не посвящать кого бы то ни было в планы экспедиции без санкции Москвы. Представившийся шанс необходимо было использовать! Поэтому Одиссей откровенно рассказал ему о характере своей миссии. Правда он всё же открыл турку лишь часть своего задания и утаил информацию, что носила совершенно секретный характер.

Джедмаль-паша охотно согласился помочь эмиссару большевиков на встрече с пуштунами, но при условии, что горцы выступят против Англии под его личным знамёнами.

– У меня нет таких полномочий, – растерялся Одиссей.

– Ничего, скоро вы сможете проконсультироваться с Москвой, – успокоил Лукова турок, – я приказал развернуть в горах, примерно в трёх переходах отсюда, секретный пост для радиопередачи.

Вскоре басмачи построились в конную колонну и двинулись в путь. Причём Одиссей ехал в голове банды, а приказывавший недавно пытать его и комиссара одноглазый ехал рядом и угодливо улыбался ему! Было от чего с оптимизмом взглянуть в будущее. Однако у комиссара было отвратительное настроение. Он ворчал, что жалко, что убитый им Джунаид избежал заслуженного народного суда. Мол, куда справедливее было бы, если бы простые люди плевали ему в лицо, и оглушительный рев толпы: «Сдохни! Сдохни!» гремел бы в ответ на последнюю просьбу осужденного принять от него разломленный кусок хлеба как символ прощения за все нанесённые здешнему народу обиды. По словам комиссара, надо было бы, чтобы толпа закидывала яму, в которую бросили бы труп известного бандита отбросами и нечистотами. Чтобы вся накопившаяся ненависть исстрадавшегося от него населения вылилась в этом всенародном порыве. И чтобы после публичного расстрела Оборотня до позднего вечера раздавались в городе весёлые звуки оркестров. Вот тогда он почувствовал бы полное моральное удовлетворение!

Что ж, в этом желании Одиссей был вполне солидарен с комиссаром. Впрочем, Луков был вполне удовлетворён тем, что Джунаид всё-таки получил по заслугам, пусть и без суда.

* * *

Через два часа пути один из высланных Джедмалем дозоров доставил пойманных спутников Одиссея – почтенного археолога, Киру, её супруга и ещё двоих чехов. К великой радости Лукова с ними был и его верный Георгий! Одиссей был совершенно счастлив узнать, что действительно обиженный на него индиец всё же решил вернуться в экспедицию.