шажками, задом наперед, а то и на четвереньках – надеялся, наверно, что чары примут его за осла или собаку и позволят пройти… Всё было напрасно.

– Эй! – окликнула Фергия. – Когда устанешь, приходи, Ургуш даст тебе поесть! И одежду подберет… Слышал, Ургуш?

Тот покивал и убрался в пристройку, где теперь обитал. Сделавшись слугой чародейки, караванщик, по-моему, заважничал. Дел у него оказалось всего ничего: обихаживать пару лошадей и верблюда (хотя, учитывая нрав Даджи, это было опасным занятием), готовить, сопровождать Фергию в поездках да ездить за покупками… Ургуш приоделся от хозяйских щедрот, отъелся после вынужденной голодовки в оазисе, а поскольку не страдал больше от своей постыдной хвори, то и вовсе расцвел.

Вечерело. Из кухни доносились упоительные запахи, и я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Не считать же сухое печенье, орехи и сушеные фрукты, которые Хаксют подал к ойфу, обедом?

Чайка по-прежнему метался где-то в саду, время от времени жалобно вскрикивая и цветисто проклиная колдовство, колдунов, служащих им злых духов и почему-то завистливых конкурентов. Не иначе решил, что кто-то из городских поэтов позавидовал его славе и подстроил эту ловушку!

– Мне бы такое самомнение, – согласилась Фергия, и я понял, что рассуждал вслух. Случается со мной такое: Аю любит слушать мой голос, вот я и привык…

– Вам и своего с лихвой хватает.

– Ну что вы, Вейриш. Я очень скромна, – без тени улыбки ответила она. – А вы, к слову, не позабыли о том, что у вас семья имеется? Дом? Дела какие-никакие?

– Это вы так прозрачно намекаете на то, чтобы я избавил вас от своего общества?

– Ага, – честно сказала Фергия. – Что толку сидеть и вздыхать? Этот несчастный долго еще будет колотиться в стену. К утру, может, устанет, тогда я с ним и побеседую. А по вас Аю скучает. Передавайте ей привет, кстати, и две корзины слив, я обещала.

– А как я их повезу, вы не подумали? Может, уменьшите колдовством?

– Не утруждаться же мне по такому пустяковому поводу, – покачала она головой. – Поступите, как торговцы: корзины связывают веревкой, перекидывают ее через лошадиную спину – и вперед. Не слишком удобно, коленями будете стукаться, но если не поскачете галопом, то ничего, доберетесь без потерь.

Я снова не нашелся с ответом, подождал, покуда Ургуш со знанием дела навьючит моего многострадального коня, распрощался и сел в седло. По-моему, Фергия моего отъезда и не заметила, она снова что-то строчила, перечеркивала, жгла бумажки… Наверно, записывала версии. А может, тоже сочиняла стихи, с нее станется!

Уже на самом выезде из оазиса ко мне бросился перепуганный Чайка. Он давно потерял тарбан, короткие, какие-то пегие волосы стояли дыбом, в глазах читалась решимость напополам с отчаянием.

– Шодан! – вскричал он, кинувшись наперерез моему коню. Выученный жеребец даже ухом не повел, встал как вкопанный, и только. – Шодан, умоляю, скажи, где я?!

– Как это – где? – делано удивился я. – В волшебном саду, в который попадают праведные адмарцы после смерти, конечно.

– Но я не умер, – неуверенно произнес Чайка.

– Это ты так думаешь.

– Тогда что здесь делаешь ты, Вейриш-шодан? Неужели и ты расстался с жизнью? И эта ведьма…

– Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал я, забавляясь. – Она колдунья и умеет проникать в недоступные обычным смертным миры. А я… Меня она пригласила в гости.

– За какие же такие заслуги я угодил в волшебный сад? – нахмурился Чайка. – Я думал, мне уготована раскаленная пустыня, где змеи и ядовитые многоножки станут жалить меня, а стервятники будут снова и снова выклевывать мне глаза и терзать мою плоть…

– Очевидно, ты совершил больше хороших поступков, чем скверных, даже если сам об этом не подозреваешь, – ответил я, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. – Высшие силы решили вознаградить тебя. Так что перестань сопротивляться: тебе отсюда не выйти. Иди лучше к дому, там уже садятся ужинать.

– Так не бывает, шодан, – упрямо сказал он. – Если я умер, то почему голоден? Или так и должно быть? А когда я отведаю здешней пищи, пускай даже этих вот слив, или сделаю глоток воды из источника, то уже наверняка не смогу вернуться обратно?

– Что хорошего ждет тебя в городе? – спросил я, мысленно похвалив себя: угадал, Чайка действительно хорошо знал легенды о потустороннем мире. – Голод, побои за твои стишки? За тобой охотится стража, а когда поймает… По-твоему, лучше гнить в каменном мешке или отправиться в шахты, чем жить в волшебном саду? Здесь ты можешь не думать о том, как добыть пропитание, и никто не осудит тебя за твои сочинения.

– Но их никто не услышит! – вскинулся он, и глаза его засверкали. – И потом, шодан, как я могу придумывать новые стихи, если не знаю, что происходит в Адмаре? О чем мне сочинять? О бабочках и каплях росы на цветах? Для этого есть придворные поэты и всякие знатные бездельники!

«Фергии придется с ним повозиться», – подумал я не без злорадства, а вслух сказал:

– Не мне спорить с хозяевами этого места. Говорю тебе – я всего лишь гость здесь.

– А может, если я возьмусь за твое стремя, шодан, то смогу выйти? Ведь в легендах люди порой выводили других с той стороны! – с надеждой произнес Чайка, и я на мгновение заколебался.

Что, если действительно получится? С одной стороны, Фергия не скажет мне спасибо, если Чайка сбежит. С другой – куда он денется в пустыне? Я верхом, догнать его не составит труда. Правда, клятые корзины будут мешать, но их и сбросить недолго. Да я и так могу его остановить, на это мне умений хватит… Вдобавок я обнаружу слабое место в защите оазиса, а это дорогого стоит!

– Что ж, попробуй, – решил я, и Чайка с готовностью ухватился за мое стремя.

Я послал коня вперед, миновал ворота, и вот уже я в пустыне, но… рядом никого не оказалось. Не поленившись, я вернулся назад и обнаружил Чайку: он сидел посреди дорожки и рвал на себе волосы, а потом и вовсе в отчаянии бросился наземь.

– Видишь, – зачем-то сказал я, – ничего не вышло. В тех историях люди приходили за теми, кто был им дорог, а я тебя и не видел прежде, так что…

– Ясно, шодан, – выговорил он и ударил кулаком по земле. – Теперь я непременно напишу стихи о том, кого насильно отправили в лучший мир вместо земного, надеясь осчастливить! Жаль, никто их не узнает…

– Так я ведь бываю в гостях, – напомнил я. – Да и Фергия-шади грамотная. Она оценит твое сочинение, ручаюсь.

Чайка неожиданно расхохотался.

– Ты шутник, Вейриш-шодан! – выговорил он сквозь горький смех. –