Марчмаунт понурил голову. Мне было почти жаль его. Флетчер тем временем поднялся на ноги и замер, пошатываясь и растерянно глядя на мертвого Токи и припертого к стене Марчмаунта. В следующее мгновение он метнулся к двери, распахнул ее и выскочил на лестницу. Я рванулся за ним, но Барак удержал меня.

– Пусть этот олух бежит. Он нам не нужен. У нас и без него хорошая добыча.

– Умоляю, разрешите мне сесть, – простонал Марчмаунт. – У меня кружится голова.

Барак указал на тюк.

– Присаживайся, мешок с дерьмом.

Под презрительным взглядом Барака Марчмаунт тяжело рухнул на тюк.

– Берите вазу, – распорядился Барак, повернувшись ко мне.

– Что?

– Мы должны доставить греческий огонь графу. Я взял вазу. Наконец-то опасная находка попала мне в руки. Ваза оказалась тяжелой. Как видно, она была почти полна.

– Может, нам не стоит отдавать греческий огонь графу, Барак, – пробормотал я. – Мы захватили Марчмаунта, мы знаем все о заговоре герцога. Этого вполне достаточно, чтобы Кромвель оправдался перед королем и отделался от Говардов.

Барак пристально взглянул на меня.

– Дайте вазу мне, – тихо произнес он.

– Но, Джек, подумайте, сколько несчастий может принести людям греческий огонь…

– Дайте вазу мне. Я…

Барак не успел договорить. Марчмаунт, проявив неожиданное проворство, нагнулся, схватил меч Токи, подскочил и нанес удар, метя прямо в шею Бараку. Тот отпрянул в сторону, однако лезвие скользнуло по его правой руке, сжимавшей оружие. Барак схватился за предплечье, меж его пальцами ручьями текла кровь. Меч он не выпустил, однако рука безжизненно повисла. Марчмаунт бросил на меня торжествующий взгляд и поднял меч, намереваясь нанести Бараку смертельный удар.

Тут я метнул в него содержимое вазы. Из широкого горла вырвалась струя густой черной жидкости, резкий удушливый запах мгновенно наполнил комнату. Мне удалось попасть прямо в лицо Марчмаунту. Он пронзительно завыл, сделал несколько неверных шагов, поскользнулся в луже, расплывшейся на полу, и рухнул. Падая, он задел стол. Свеча, стоявшая в тарелке, упала. Пламя пробежало по рукаву Марчмаунта. В следующее мгновение тело Марчмаунта превратилось в живой факел. С губ его сорвался душераздирающий вопль. Я в ужасе отскочил. Марчмаунт судорожно дергался, пытаясь загасить огонь руками, но беспощадное пламя разгоралось все сильнее. В ноздри мне ударил отвратительный запах паленого мяса. Я увидел, что стол тоже загорелся и языки пламени ползут по полу.

Марчмаунт, охваченный пламенем, бросился в соседнюю комнату. Я побежал за ним. До конца дней своих не забуду, как он кричал, стонал и извивался. Огонь сожрал волосы Марчмаунта, лицо его обуглилось, и зубы, оскаленные в смертельной агонии, казались неестественно белыми. С животным криком он устремился к люку. Обгоревшие куски одежды отделялись от него со страшным потрескиваньем. Ему удалось протиснуться в люк, и в следующее мгновение кошмарный живой факел с нечеловеческим воем полетел в реку. Он громко ударился об воду и тут же пошел ко дну. Душераздирающий вопль внезапно смолк, по воде пошли круги. От злополучного барристера остались лишь обрывки обгоревшей мантии, все еще тлевшие на полу.

Услышав крик Барака, я поспешил в соседнюю комнату. Там царил полный хаос, на полу валялись осколки вазы, языки пламени подбирались к аппарату. Барак, истекавший кровью, метался по комнате, бросая по сторонам растерянные взгляды. Я коснулся его плеча.

– Идем, Джек. Уже ничего не спасешь. Бежим скорее, иначе сгорим вместе со складом.

Барак бросил на меня взгляд, исполненный злобы и досады, однако внял голосу разума и вслед за мной сбежал по ступенькам. Мы бросились к выходу; огонь меж тем охватил уже весь верхний этаж склада. У самых дверей Барак остановился, чтобы отдышаться и прийти в себя.

– Мы должны немедленно сообщить графу обо всем, что сейчас узнали, – произнес он. – А склад пусть горит к чертям.

Я кивнул. Выбежав на улицу, мы оказались под проливным дождем. Я с наслаждением подставил разгоряченное лицо прохладным струям. Разгрузка кораблей все еще продолжалась. Матросы сновали туда-сюда, не поднимая голов, и никто из них не заметил дыма, который уже вырывался из люка и расстилался над рекой. Я взглянул на темную воду. В какое-то мгновение мне показалось, что в волнах мелькнуло нечто черное. Возможно, то было полусгнившее бревно, возможно, жалкие останки барристера Марчмаунта, последней жертвы греческого огня.

Мы медленно пересекли Чипсайд, потом узкими улочками, которые дождь успел превратить в канавы, полные жидкой хлюпающей грязи, спустились к реке. Дождь, бесконечный и беспощадный, лил без устали; казалось, чья-то злая рука извергает его с неба на наши усталые головы. То был затяжной ливень, а не короткая летняя гроза, разразившаяся несколько дней назад. Изредка нам попадались прохожие, чья легкая летняя одежда насквозь промокла и липла к телу; все они, понурив головы, спешили укрыться от непогоды.

Барак остановился и прислонился к стене, схватившись за раненую руку. Он был очень бледен, а меж пальцев у него стекали струйки крови.

– Вашу рану необходимо перевязать, – заявил я. – Может, зайдем к Гаю, он живет совсем близко.

– Нет, – покачал головой Барак. – Мы должны как можно скорее попасть в Уайтхолл. Это все ерунда.

Он взглянул на порез на моем запястье.

– Сами-то вы не слишком пострадали? – Не слишком, – пожал я плечами. – Порез неглубокий. Давайте я попробую перевязать вашу руку, – предложил я, достав из кармана носовой платок.

Я как можно туже затянул платок на предплечье Барака; кровь брызнула из раны струей, но через несколько мгновений, к великому моему облегчению, кровотечение прекратилось.

– Спасибо за помощь, – сказал Барак, глубоко вздохнул и, сделав над собой усилие, оторвался от стены. – Идем, нам надо переправиться через реку.

– Как бы то ни было, победа осталась за нами, – бросил он, когда мы спускались по ступенькам к воде. – Теперь гнев короля падет на Норфолка, а не на лорда Кромвеля. Эта продувная бестия Норфолк пытался обмануть короля, а такое не прощается.

– Да, но необходимо, чтобы король поверил графу. А теперь, когда Марчмаунт мертв и все улики погибли в пламени, у нас нет никаких доказательств заговора.

– Король допросит Норфолка, и тот все выложит как миленький, – возразил Барак. – А мы непременно схватим Флетчера. К тому же мы и сами можем выступить как свидетели, – присвистнув, заявил он. – Пусть граф попросит короля нас выслушать. Мы уж выложим ему эту историю во всех подробностях.

– Надеюсь, нам не придется держать ответ перед королем, – возразил я. – Даже если король поверит графу, узнав, что греческий огонь безвозвратно утрачен, он придет в ярость.