– Любопытно, что делает сейчас Норфолк? – задумчиво проговорил я.

– Наверняка шельмец еще не догадывается, что над его головой сгустились тучи, – откликнулся Барак. – Только через несколько часов, так и не дождавшись вестей от своих сообщников, он начнет волноваться.

Я внимательно посмотрел на Барака. Лицо его по-прежнему покрывала смертельная бледность.

– Может, вам все же стоит съездить к Гаю? – предложил я. – После того как он должным образом перевяжет вашу руку, мы вернемся сюда. Или Кромвель пришлет за нами в аптеку.

– Будь по-вашему. – Барак неуверенно поднялся на ноги. – Лучше отправиться к старому мавру, чем ждать, пока из меня вытечет вся кровь. К тому же я могу испортить роскошное кресло любезного Грея.

Тут секретарь вернулся и сообщил, что письмо отправлено и нас ждет лодка. Я дал ему адрес аптеки, где нас можно будет отыскать в случае необходимости. Мы с Бараком направились к реке и, проведя под дождем еще полчаса, причалили у противоположного берега. Барак с трудом держался на ногах, и мне приходилось его поддерживать. Полагаю, плетясь по грязным улочкам к аптеке Гая, мы представляли собой довольно жалкое зрелище.

Распахнув дверь и увидав нас, друг мой лишь слегка вскинул брови; он привык к подобным явлениям. Усадив Барака на стул, он помог ему снять рубашку. Рана на руке оказалась довольно глубокой. Барак судорожно сжимал свой талисман, пока Гай осматривал рану, осторожно прикасаясь к ней пальцами.

– Думаю, следует наложить шов, мастер Барак, – изрек Гай, закончив осмотр. – Вы способны терпеть боль?

– А что мне еще остается? – страдальчески сморщившись, ответил Барак. – Разве у меня есть выбор?

– Насколько я могу судить, нет. Если мы не зашьем рану, вы истечете кровью до смерти.

Гай смазал порез на моем запястье какой-то едкой жидкостью, а потом повел Барака в свой кабинет, предложив мне подождать в аптеке. Он принес мне сухую одежду, и я переоделся, радуясь тому, что никто меня не видит. Мысль о том, сколь тягостное впечатление мое согбенное тело произвело бы на леди Онор, доведись ей только его увидеть, вновь пронеслась у меня в голове. Впрочем, она наверняка догадывается, что обнаженный горбун представляет собой не слишком приятное зрелище. Но, судя по всему, это ее не отпугивает. Вздрагивая при каждом приглушенном вскрике Барака, доносившемся из кабинета, я приладил пояс и кошелек. Как и всегда, размышления о собственном уродстве привели меня в уныние.

«Лучше об этом не думать, – оборвал я себя. – Ни к чему впустую растравлять себе душу. Пусть я горбат, но леди Онор удостоила меня своим расположением. И я, конечно, не упущу возможности сблизиться с ней».

Недавно, на складе, сердце едва не выскочило у меня из груди при одном лишь подозрении, что леди Онор может быть замешана в заговоре. Собственный страх помог мне осознать, сколь глубоким чувством я проникся к этой женщине.

Подойдя к окну, я увидел, что дождь стихает. Окно запотело, и я, прижавшись лбом к холодному стеклу, на мгновение закрыл глаза. Дверь открылась, и в комнату вошел Гай в запятнанном кровью фартуке.

– Дело сделано, – с улыбкой сообщил он. – Теперь Бараку нужно часок отдохнуть. Должен сказать, он на редкость крепкий молодой человек. И очень выносливый.

– Да, он крепок, как гвоздь, – улыбнулся я. – Мы победили, Гай. Греческого огня больше не осталось. Он выгорел до последней капли.

– Слава богу, – произнес Гай, опускаясь на табуретку.

– Вы уничтожили то, что было в сосуде? – спросил я.

– Вылил в Темзу.

Я рассказал ему о событиях, произошедших на складе.

– Теперь нам осталось лишь поставить в известность Кромвеля, – завершил я свой рассказ.

– Да, Мэтью, вы и в самом деле вышли победителем из этой сложной игры, – заметил Гай. – Вам удалось совместить невозможное: с честью выполнить возложенное на вас поручение и уничтожить греческий огонь.

– Да, хотя последнее вышло совершенно случайно. Если бы Марчмаунт не набросился на Барака…

– Возможно, то была рука Господа, услышавшего ваши и мои молитвы, – с улыбкой заметил Гай.

– Да, и эта рука сурово покарала Марчмаунта. Я пристально взглянул на старого аптекаря.

– Признаюсь вам, Гай, все эти дни я не прибегал к молитве. Душа моя пребывает в смятении. Эти люди, Норфолк и Марчмаунт, совершили множество злодеяний. На их совести несколько жизней. И все это они делали во имя возвращения Англии под власть Папы. Вы сознаете это?

– А разве Кромвель не запятнал себя бесчисленными злодействами?

Вместо ответа я сокрушенно покачал головой.

– Когда-то я тешил себя надеждой, что этот несовершенный мир возможно преобразовать. Потом я разочаровался в своих наивных мечтаниях. Увы, я более не считаю, что служу добру. Но я по-прежнему верю, что те, кто противостоит Кромвелю и реформам, несут с собой еще большее зло. И все же… – Я осекся.

– Продолжайте, – подал голос Гай.

– Я часто задаюсь вопросом: почему вера в Господа приносит на землю так много зла. Почему она делает непримиримыми врагами братьев во Христе, реформаторов и папистов? – Все дело тут в человеческой природе, Мэтью, – негромко произнес Гай. – Люди слишком злы и жестоки к себе подобным. И зачастую разногласия в религиозных вопросах становятся для них удобным предлогом для бойни. К истинной любви к Господу подобная вера не имеет отношения. Убивая во имя Господне, люди отказываются от Господа.

– И при этом они неколебимо уверены в собственной правоте. Ищут в Библии оправдания своим жестоким деяниям и истово молятся об их успехе.

– К сожалению, так оно и есть.

Из дальней комнаты раздался голос Барака. Он просил пить. Гай поднялся.

– Пойду к вашему другу. Боюсь, он вряд ли сможет пролежать спокойно хотя бы час. – Гай улыбнулся. – Этот молодой человек отравлен безверием. Но он честен в своих земных делах, а это не так мало.

Через час мы покинули аптеку Гая, так и не получив вестей от Кромвеля. Вернувшись домой, мы не обнаружили там ни письма, ни посыльного. Я послал Саймона за лошадьми, которых мы оставили во дворе харчевни неподалеку от собора Святого Павла. Мы с Бараком пообедали и, устроившись в гостиной, принялись наблюдать за тем, как пасмурный день медленно клонится к вечеру.

– Я бы лег, – через некоторое время заметил Барак.

– Я тоже не прочь отдохнуть, – сказал я. – Хотел бы я знать, почему Кромвель до сих пор не связался с нами?

– Возможно, граф выжидает, когда подвернется случай побеседовать с королем, – предположил Барак. – Ясно, что прежде всего он хочет узнать, как отнесется к этой истории король. А потом, если мы понадобимся, граф за нами пошлет. Так или иначе, завтра мы обо всем узнаем.

Я с усилием поднялся с кресла.